Давид Малкин - Король Шаул

– Филистимляне ещё ответят за всё.

Он сам удивился тому, как прозвучали его слова. Миха прижался к груди Шаула и затих.

– Вот что, Иорам, – решил Шаул, – идите ко мне жить.

– Гость как рыба, – засмеялся слепец, – на третий день начинает вонять.

Шаул продолжал:

– Гив’а – селение большое, найдётся для вас занятие. Все иврим – дети праотца Якова, а значит, родственники.

– Мы – самые дальние, – вставил Иорам. – Самые дальние родственники – это бедные родственники.

– Пойдёте жить ко мне, – сказал Шаул, опуская Миху на землю. – Семья у меня такая: жена Ахиноам, четыре взрослых сына и две дочери. Не много. А дом большой, места хватит всем.

Слепец покачал головой, но тут заговорил мальчик:

– Иорам! – сказал он. – Ну, Иорам! – и погладил обожжённую руку старика.

Тот хотел ответить, но зашёлся кашлем и всё пытался отпить воды из чашки.

Шаул поднялся, за ним – Иосиф.

– Мы торопимся, – сказал Шаул. – Вы идите в Гив’у. Иорам, ты знаешь дорогу?

– Конечно, знаю.

– Тогда шалом! Передай, что у меня всё в порядке. Найду ослиц и сразу вернусь.

Иосиф согласился взять на дорогу оленьего мяса, как настаивал Иорам. Но и после этого от небольшой, казалось, добычи оставалось ещё пол туши. Мясо завернули в траву и сложили в кожаные мешки, которые оказались за поясом у слепца. Получилось два полных мешка.

– Помочь? – спросил Шаул. – Далеко ваш дом?

– Полный мешок тяжёл, – старик закашлялся, поднимая его на плечо, – но насколько же он легче пустого! Сами донесём.

Они попрощались, договорились встретиться в Гив’е. Миха ещё долго оборачивался и махал рукой Шаулу. А Иосиф, идя за хозяином, думал: можно ли подбирать всех несчастных – вон их сколько кругом! Ну, подай ты нищему, поделись едой, нет ничего – помоги советом. Но не приглашай к себе жить! Что он будет делать в доме со слепцом и сиротой?

Вскоре Иосиф забыл об этой встрече. Слуга радовался дороге и хотел, чтобы она длилась, как можно дольше. Шаул же напротив, шёл мрачный: то ли думал о филистимлянах и погорельцах, то ли понял, что ослиц им уже не найти, а старый Киш не любит такие потери.

Так, занятый каждый своими мыслями, вошли они в попутное селение Алмон.

– Мир приходу твоему! – приветствовал судья и пророк вошедшего через бронзовые ворота красавца-великана.

– Мир и тебе, – ответил Шаул.

Внезапная радость охватила его. Шаул встал на колени и приложил губы к щеке незнакомого старца, потом поднялся и вместе с Иосифом пошёл за этим встретившим их человеком, удивляясь наряженному по-праздничному селению и людям в белых одеждах и венках. Над Алмоном замерло бирюзовое небо.

Войдя в праздничную толпу, они вместе с ней под барабаны и напевы дудочек стали подниматься на Божий холм. Рядом двигались девушки-танцовщицы. Они кружились на ходу, звенели глиняными колокольчиками на ногах и руках и вскидывали над головой связки бубенцов.

Шаул наклонился к старцу и, покраснев, спросил:

– Как бы мне найти провидца? Говорили, что он может прийти в Алмон, но тут, видимо, какой-то праздник.

– Это – я, – на ходу ответил старец. – Меня зовут Шмуэль.

– Как? – из-за веселья вокруг Шаул ничего не слышал.

– Шму-эль.!

– Как нашего судью и пророка, – засмеялся Шаул.

– Нашлись ослицы отца твоего, – крикнул ему Шмуэль.

Тут только Шаул осознал, что этот приветливый человек и есть судья и пророк из Рамы.

За каждым поворотом к шествию присоединялись нарядные дети с зелёными ветками в руках. В утреннем воздухе пахло мёдом, лента широкой, очищенной от щебня дороги вела наверх, к сложенному из громадных камней жертвеннику. Народ всё время прибывал, заполняя склоны Божьего холма.

Растерянный, оглушённый праздником Шаул оглядывался по сторонам, высматривая укрытие, но и догадываясь, что при его росте остаться незаметным будет невозможно. Любопытство алмонян к гостю возрастало: кто это и зачем его привёл на праздник судья и пророк?

Зато Иосиф чувствовал себя превосходно и болтал с двигавшимися неподалёку танцовщицами.

Понемногу Шаул стал успокаиваться и приглядываться к происходящему на Божьем холме.

Поддерживаемого слугами старика провели через толпу и усадили на скамью неподалёку от жертвенника. Два высоких юноши в белых рубахах и с медными обручами левитов на головах встали по обе стороны от старика.

– Это – Зхария бен-Мешалем с сыновьями, – сказала девушка, указывая взглядом на старика.

Шмуэль уже побывал внизу. Убедившись, что бык не имеет изъянов, он разрешил начать праздничное жертвоприношение и возвратился наверх, к жертвеннику. А внизу его сменил мускулистый левит по имени Ёах. К нему подвели стреноженного быка, тот мотал головой, глаза, налитые кровью, высматривали врага. Ёах положил ладонь на темя быка, и тот сразу притих. Подошёл левит с длинным бронзовым ножом и передал его Ёаху. Он пропел короткую молитву и с последним звуком ударил быка ножом под горло. Животное повалилось к ногам человека, заливая кровью босые ступни левита. Ёах отступил в сторону, ему подали кувшин с водой для омовения, а тушу быка окружили другие левиты. Одни из них собирали в сосуды кровь, несли её наверх и выливали на углы жертвенника, другие готовились снимать шкуру, отделять и промывать внутренности перед тем, как поднять их к жертвеннику для всесожжения, третьи уже разводили костёр наверху. Все левиты были из числа экзаменованных Шмуэлем в саду у Зхарии бен-Мешалема. На них были рубахи из отбеленного льна, подпоясанные ремнем шириной в три пальца, и красные головные платки. Одежда самого судьи и пророка, приготовленная ему жителями Алмона, отличалась от левитской тем, что в ткань было вплетено несколько золотых нитей, сиявших на солнце.

Неожиданно сильным голосом Шмуэль обратился к людям, притихшим на дороге к вершине Божьего холма:

– По доброй ли воле вы пришли принести жертву Богу наших отцов?

– Да-а! – пропела толпа.

Тогда Шаул воздел к небу руки, прикрыл глаза и начал:

– Как хороши шатры твои, Яаков, жилища твои, Израиль!..

Благословив народ, он поднялся на верх жертвенника, чтобы наблюдать за всесожжением. Хурам, сын Зхарии бен-Мешалема, полил воду из серебряного кувшина на руки Шмуэля и подал ему чистую тряпицу. Судья и пророк перешёл на восточную часть жертвенника, где сжигались почки и печень быка, взял в руки кожаное опахало и показал ближайшему левиту, как нужно направлять огонь. Через некоторое время, когда левиты начали собирать пепел в бронзовые совки, довольный Шмуэль спустился с жертвенника и пошёл смотреть, как готовится следующее жертвоприношение – хлебное.

Люди вокруг Шаула и Иосифа раскачивались и пели, голоса уносились в поднебесье, и многим казалось, что сейчас они увидят над собой собрание поющих ангелов вокруг Божьего престола.