Давид Малкин - Король Шаул

Шаула догнали другие военачальники. Рог протрубил привал. Люди соскакивали с мулов, валились на землю, катались по ней, их волосы и бороды переплетались с травой, а глаза встречали взгляды жуков и стрекоз.

Позвали есть. Рядом с Шаулом сидел на расстеленной шкуре Авнер бен-Нер и расспрашивал пленного моавитского военачальника про оружие в его армии. Вначале моавитянин был уверен, что пленных ведут в Гилгал, чтобы принести в жертву по случаю победы и упрашивал пощадить его, обещая, что царь Моава пришлёт за него хороший выкуп. Когда же Авнер бен-Нер сообщил ему, что обычаи иврим запрещают человеческие жертвоприношения, моавитский военачальник успокоился и стал рассказывать.

– У нашего царя есть постоянный отряд телохранителей: десять тысяч отборных воинов из самых знатных родов, большинство из них – родственники царя. Они только воюют и заставляют всех исполнять волю царя.

– Как же они живут? – приподнялся на локте старый князь Нахшон из Йеѓуды. – Кто же их кормит?

– Царь, когда принимает их в отряд телохранителей, сразу даёт им по большому полю, и потом добавляет участки после каждого похода.

– Но землю ведь нужно обрабатывать, – вмешался в разговор Шаул. – А не у всех есть взрослые сыновья.

– Наш король вместе с землёй даёт и рабов, – объяснил моавитский военачальник – Он и его армия непрерывно воюют у нас же в Моаве: то один город не заплатит дань, то в другом взбунтуется князь. Мы такой город разрушаем, защитные стены срываем до основания, а людей, кто остался в живых после штурма, делаем рабами.

Слуги принесли глиняные миски с похлёбкой из баранины. За едой иврим и пленные продолжали разговор. У моавитян спрашивали, как устроена их армия, как у них отливают наконечники стрел и дротиков, откуда берут медь и свинец, как составляют обоз, как штурмуют город.

Невдалеке от Шаула сидел эдомский принц, пленённый Йонатаном. Принца подлечили, и он выглядел неплохо. Рядом с эдомцем полулежал сын Шаула Малкишуа. Юноша ел из одной миски с братьями и тоже расспрашивал об армии.

– Самый маленький отряд у нас – сотня, – объяснял пленный, отламывая хлеб. – Стараются, чтобы все солдаты в ней были из одной деревни, потому что если кто-нибудь один из сотни убежит и спрячется от войны, то по нашему обычаю, всей деревне – конец.

– То есть как? – изумился Эзер, молодой князь из племени Нафтали.

– А так, – пленный пошарил рукой в котле. – Воины приходят в селение сбежавшего солдата, хватают всё, что могут унести, женщин разбирают по отрядам, детей и стариков продают в рабство, мужчин, кого поймают, вешают на ближайшем дереве, само селение сжигают и через год строят на его месте новое. Поэтому у нас бегут из армии редко, и вся сотня следит друг за другом.

Встретясь взглядом с моавитским военачальником, Шаул вдруг спросил:

– О чём Нахаш перед походом на иврим договорился с Филистией?

Довольное выражение на лице моавитянина сменила гримаса ужаса. Это заметили все.

– Говори правду! – придвинулся к нему Авнер бен-Нер.

Военачальник перестал жевать, потупился и начал:

– Нахаш послал сына узнать, что скажет басилевс, если этой весной армии заиорданских царств войдут в Гил’ад. Тот прислал Нахашу подарки: одежду, оружие, рабынь, железный меч. И передал, что в Филистии осенние праздники, поэтому его армия уходит на побережье и ничего знать не хочет.

Со всех сторон послышались крики, свист, удары копий о землю. Пленники съёжились.

Шаул махнул рукой Йонатану; тот вскочил и затрубил сбор.

Ополчение поднялось и пошло дальше к Гилгалу.

В Гилгале собралось несколько тысяч воинов, старейшины и военачальники всех племён иврим.

Шмуэль встречал войско на дороге у въезда в селение. Рядом с судьёй и пророком стояли левиты и коэны, одетые в белые льняные рубахи, певцы и танцоры, а с ними – музыканты с трубами и бубнами. Они присоединились к армии, за которой следовали повозки большого обоза с трофеями и подарками от населения тех земель, через которые проходил путь войска, шли стада овец и коз, плелись быки, предназначенные для жертвоприношения и для пиршества.

Умывшись после дороги и надев праздничные одежды, иврим собрались у жертвенника. Шмуэль вознёс праздничные жертвы, поблагодарил Господа за победу, восхвалил Его терпение и доброту к своему народу.

Шаул стоял среди старейшин и военачальников, рядом со столом, на котором в золочёных формах остывал выпеченный этим утром жертвенный хлеб. Он рассматривал подставки, выкованные в виде рассеченных стеблей, и слушал Шмуэля.

Окончив обращение к Богу, судья и пророк не распустил народ, а неожиданно выкрикнул вопрос:

– Иврим! Вы всё ещё желаете над собой короля?

Люди растерялись, потом все сразу закричали:

– Желаем!

Тогда он сказал:

– Вот каковы будут обычаи короля, который станет править вами. Сыновей ваших он заберёт; одних поставит начальниками тысяч и сотен, а другие будут пахать пашни его и готовить ему воинское оружие.<...> А дочерей ваших возьмёт он в стряпухи. Лучшие поля ваши и виноградники ваши, и масличные рощи ваши заберёт он и раздаст слугам своим. И от посевов ваших и виноградников ваших возьмёт он десятую часть и отдаст слугам своим. И рабов ваших, и рабынь ваших, и лучших ваших юношей, и ослов ваших заберёт он для своих работ. Возьмёт он десятую часть скота вашего, и сами вы будете ему работниками. И возопите вы в тот день из-за короля вашего<...>, но не ответит вам Господь.

<...> Но не хотел народ внимать голосу Шмуэля и сказал:

– Нет, только король пусть будет над нами. Тогда будем и мы, как все народы. Будет судить нас король наш, будет ходить перед нами и вести войны наши.

– Хорошо, – решил судья и пророк. – Да будет по-вашему во имя Господа! Завтра после утренней молитвы вы все соберётесь здесь. Бог объявит через меня, раба своего, кто будет первым королём в доме Израиля.

Иврим расходились в большом волнении, обсуждая слова Шмуэля. Многие старейшины остались, чтобы беседовать с ним. Шмуэль слушал их рассказы о положении в племенах, советовал, объяснял, обещал приехать.

Шаула повёл к себе в палатку обозный лекарь, обмыл и перевязал рану. Устав с дороги и от волнения перед завтрашней встречей с судьёй и пророком, биньяминит уснул в палатке лекаря. Тот не стал его будить.

Назавтра Шмуэль опять выстроил народ вокруг жертвенника. Прикрыв глаза, пророк стоял на большом плоском камне. Главы племён окружили его, слушающего голос тонкой тишины, ждали решения. Шмуэль бросал жребий, хотя уже знал его результат.

<...>И выпал жребий племени Биньямина. И выпал жребий семейству Матри. И выпал жребий Шаулу, искали его, но не нашли.