Марта Шрейн - Эрика

* * *

Гречанка Лена была несчастным созданием. Небольшого роста, она к тому же прихрамывала. На худеньком личике выделялся горбатенький нос, редкие волосы тоже не украшали. Но карие глаза всегда светились. И сейчас, перед тем как уйти из общежития, она достала письмо, которое сама себе написала и громко сказала:

— Послушайте девчонки, что мне пишут, — и стала читать.

Какой–то парень по имени Виктор приглашал ее погулять в парк. Он заверял ее, что долго не решался. Но если она придет, он будет очень рад. И так далее.

Пока Лена читала письмо, все сидели, опустив голову, и молчали. А когда она ушла, Вера сказала:

— Тут нормальным девчонкам нет парней, а она нам сказки рассказывает.

Пришла Майя — девушка из другой комнаты — и сообщила, что собирается замуж:

— Все говорят, что он для меня старый. Конечно, ему уже двадцать четыре года, а мне только восемнадцать. Но он меня любит, — оправдывалась она. — И цыганка мне нагадала…

— Что ты оправдываешься? Хочешь выходить, выходи. Это же твое дело. Мать разрешает? — спросила Вера.

— А у меня нет матери. Только старшая сестра. Но я с ней еще не разговаривала.

— На сколько старше? — спросила Эрика.

— На пять, — ответила Майя.

— На пять месяцев? — переспросила Эрика.

Девушки переглянулись между собой, а Майя покрутила пальцем у виска:

— Ты что, с луны свалилась? Как что скажешь, так хоть со стула падай.

— Даже спросить нельзя? — обиделась Эрика.

— Да на пять месяцев не бывает, — наставительно сказала Вера.

— Тогда на семь? — спросила Эрика снова, немного добавив.

— Да ну тебя, — махнула на Эрику рукой Майя. — Можно подумать что ты ненормальная. Дикие вопросы задаешь.

— Почему дикие?

— Да потому, что женщина ходит беременная девять месяцев.

— А откуда я знала? Мне в книгах такое не попадалось.

— В книгах, — передразнила ее Майя. — Отвернулась от Эрики и спросила Веру: — А почему Анатолий не женится на тебе? Поднажми на него. Вон какой красавец!?

Вера со злостью сказала:

— Потому и не женится, что красавец. Все получше себе ищет. На Тамару из пошивочного цеха теперь поглядывает. Но я ей сказала: «Учти, не отошьешь его — выдеру все волосы или кислотой плесну в лицо».

Девушки вышли, а Эрика расстроилась, что зря только вмешалась в разговор.

* * *

С некоторых пор Эрика стала замечать, что во дворе произошли кое–какие перемены. Молодежь во главе с Женей, высоким симпатичным парнем, теперь по вечерам собиралась к дверям общежития. Раньше они стояли перед входом семейного барака. Женя встречался с Риммой. Римма училась в училище второй год, была секретарем комсомольской организации и мечтала стать когда–нибудь секретарем партийной организации фабрики. Она готовилась к вступлению в партию и не давала девчонкам покоя, нагружая их ею же выдуманными общественными поручениями. Римма не нравилась Эрике, но была удивительно похожа на ее подружку Инну. Однажды она сказала ей об этом. Римма, презрительно посмотрев на нее, ответила:

— Еще не хватало, чтобы я была похожа на приютскую.

— А Инна скоро сюда приедет. Знаешь, какое у нее увлечение? Она собирает фотографии и вырезки из газет и журналов о героях гражданской и Отечественной войны. У нее уже два альбома. Она сможет руководить секцией «Герои Отечества».

— Она, возможно, и сможет, а ты на что способна? — парировала Римма. И Эрика стала комплексовать. Ей казалось, что она действительно ни на что не способна. Настроение ее с каждым днем все ухудшалось. Иногда ей казалось, что она в темной комнате и ей никогда не найти выхода. «Может, заняться общественной работой?» — подумала она и наконец набралась решимости, пришла к Римме и показала ей свои рисунки.

— Ладно, посмотрим. Может, включим тебя в редколлегию училища, нехотя сказала Римма. Ей не хотелось разговаривать с Эрикой, но она все же спросила: — С какого числа у тебя практика на фабрике?

— С первого. А Инна приедет в начале следующего месяца.

— Надоела ты мне со своей Инной! Неужели ты не понимаешь?! — раздраженно сказала Римма. И Эрика расстроилась от того, что опять сказала что–то не то.

Вечером Римма стояла у общежития в кругу парней. Она громко и часто смеялась. Ее смех мешал Эрике читать. Конечно, ей было немного завидно. И хотелось, чтобы кто–нибудь из парней подошел к ней и спросил: «Хочешь со мной дружить?» Наверное, она бы не согласилась. Но было бы приятно. Компания только пугала ее своим вниманием: «Во, каланча идет», — услышала она чей–то голос, когда проходила мимо, не поднимая глаз. Но уже входя в двери, услышала ответ Жени: «А что? Она красивая, мне высокие нравятся. Может, я женюсь на ней». Но сейчас она услышала Риммин голос: «Ну что мы тут стоим? Пойдемте к нашей двери». Эрика прислушалась. Ответа на это предложение не последовало. Ей было приятно, что здесь–то Римма не покомандует. Где–то в глубине ее сознания, в чем она не хотела себе признаться, теплилась мысль. Женя стоит здесь из–за нее. Только бы Римма этого не заметила. Эрике и так не сладко жилось, и ей не нужны были конфликты с Риммой.

В воскресное июльское утро Эрика услышала за окном голос какого–то мужчины, назвавшего ее прежнее имя. Сначала она подумала, что ей показалось. Но этот хриплый голос она уже где–то слышала. Вошла Майя и сказала:

— Какой–то симпатичный мужчина спрашивает какую–то Эрику Фонрен.

— Пусть заходит! Это мой папа! — вскричала Эрика, поспешно одеваясь.

— А Ирина — это по–русски? — удивилась Лена и добавила: — Хотя немножко похоже.

Отец вошел с большим фанерным чемоданом. Эрика не узнала его. Прошел почти год. Тогда отец был худой и беспомощный, плохо одетый. Теперь перед ней стоял красивый мужчина в светлом костюме, похожий на начальника. Девушки застыли как вкопанные.

— Ну, здравствуй, дочка, — сказал отец. — Вот, приехал поздравить тебя с днем рождения и подарки привез. Деньги копил целый год.

Он явно не знал как ему быть со взрослой дочерью при девушках. Но теперь Эрика, не обращая внимания на девчонок, бросилась ему на шею. От отца пахло папиросами и одеколоном. Он прижал ее к груди, и Эрика подумала: «Вот первая минута счастья в моей жизни!»

Девчонки, перешептываясь, вышли в коридор.

— Па–п–па, — сказала Эрика заикаясь, — садись. Ты, наверное, устал с дороги. Я чай поставлю. Но у меня нет сахара… У меня вообще ничего нет, — жалобно сказала она оправдываясь.

— Лучше открывай чемодан. Посмотри, что я тебе привез, — сказал отец.

— Туфельки! — закричала Эрика. — Платье! Шарфики! Кофточка! Какая красивая! О! И ботики! Пальто! Беретка! Духи! У меня никогда не было духов!

— Все тебе, доченька. Если бы мама тебя сейчас видела! Но она умерла. Ты так на нее похожа! — глаза у отца стали влажными. — Я тебе еще и денег привез. Немного, правда, 150 рублей.