Сергей Катканов - Рыцари былого и грядущего. Том 3

— Конечно. Жерар де Вилье, магистр Франции. Энбер Бланк, магистр Оверни, бежавший, потом арестованный и отвергший все обвинения. Бернар де Ла Рош, магистр Прованса. Оливье де Пени, магистр Ламбардии, защищавший Орден и бежавший в феврале 1308 года из неохраняемой гостиницы. Ни в чём не сознались ни магистр Англии, ни маршал Ордена. Можно назвать ещё ряд достойных иерархов, а нам постоянно мозолят глаза фамилиями четырёх гнилушек: Моле, Шарне, Пейро, Гонневиль.

— Но вот ты знаешь… Поведение некоторых верных тамплиеров во время процесса, и в особенности активных защитников Ордена, никак не производит впечатление того, что они подвергались проверкам. Слишком явную растерянность и слишком большое возмущение вызывает у них обвинение в отречении от Христа. Если бы им предлагали отречься, а они бы отказались, тогда они хорошо знали бы о чём идёт речь и, полагаю, строили бы свою защиту иначе.

— Убеждён, что проверкам подвергались далеко не все и может быть даже не большинство. Иногда могли проверять тех, в чьей религиозности сомневались, иногда, напротив, тех, на кого возлагали очень большие надежды и хотели иметь твёрдую уверенность в их верности Христу. Думаю, многие защитники Ордена никогда не подвергались проверкам, а потому были так ошарашены обвинением. Убеждён, что участников непрерывных боевых действий так же никогда не проверяли. Было бы слишком цинично проверять верность Христу у людей, которые каждый день рискуют жизнью ради Христа. Помнишь, Бертрана Гаека в Святой Земле уже начали проверять, процедура была прервана боем, а после боя проверку уже не стали возобновлять. Человек только что показал себя героем в схватке с сарацинами, неужели нужны ещё какие–то доказательства его верности Христу? Так же, думаю, никогда не пытались проверять таким образом тамплиеров Арагона и других пиренейских провинций Ордена. Они не вылезали из непрерывной войны с маврами, какие тут ещё могут быть проверки? Потому арагонские храмовники были максимально обескуражены и возмущены выдвинутыми обвинениями. Возможно, что в Англии, Германии, Италии проверки так же проводились не часто. В основном проверки проводились в отношении «золотой молодёжи» Франции, парижских мальчиков, никогда не нюхавших большой войны и не желавших сражаться за Христа.

— А тех, кого не подвергали проверкам, спасали или нет?

— А я, по–твоему, способен видеть через века? Я говорю про общую схему, детали которой мне неизвестны, а фантазировать нет желания.

— И всё–таки, по всему очевидно, что под пресс процесса, под инквизиторские пытки попало значительное количество ни в чём не повинных тамплиеров.

— Согласен, но это не опровергает моей версии. Операция по спасению здоровой части Ордена была так сложна, что не могла пройти безупречно, и то, что тебе кажется нестыковками версии, было трагическими издержками операции или частными неудачами тех, кто её проводил. Тамплиерские «особисты» могли действовать заведомо жестоко, вполне понимая, что отдают на растерзание многих невиновных, но ту ситуацию было уже не разрулить гуманно и деликатно. Ставки были слишком большими, чем–то приходилось жертвовать. Они ведь уже не только спасали здоровую часть Ордена, но и предотвращали появление в Европе откровенно антихристианской силы, в каковую ещё далеко не превратился, но вполне мог превратиться Орден тамплиеров. А Ги Фо недоумевает: почему же тайная иерархия себя не проявила? Да проявляла–то она себя не в спасении тела Ордена, а в спасении его души. Не было задачи во что бы то ни стало сохранить Орден, как организацию, была задача выжечь гниль из сердца Европы любой ценой. И в исполнении этой задачи король Филипп был, как ни странно, невольным союзником тайной иерархии.

Для безбожных историков кажется немыслимым: как это посылали на смерть своих? Но, может быть, невинно пострадавшие тамплиеры тем самым спасли свои души и даже более того — удостоились венца мучеников? Для настоящих христиан спасение души всегда приоритетно по сравнению со спасением тела, и думаю, что тайные иерархи Ордена основывались именно на этом убеждении.

— Значит, ты уверен в том, что инициатором уничтожения Ордена Храма была тайная иерархия тамплиеров?

— В этом я как раз не вполне уверен. Допускаю, что так и было, считаю это вполне возможным, но полагаю так же возможным и другой вариант. Тайная иерархия могла не иметь никакого отношения ни к доносу на Орден, ни к желанию Ногаре уничтожить Орден. Но тайная иерархия безусловно знала о намерении уничтожить Орден, как только это намерение появилось и, возможно, решила не препятствовать ему. «Да свершится воля Божия!». У тамплиерских «особистов» было время оценить перспективы, связанные с разгромом Ордена, и они оценили эти перспективы как преимущественно благоприятные с духовной точки зрения. Вероятнее всего, у них давно уже были планы исхода в «царство пресвитера Иоанна». Когда в 1302 году провалилась последняя конвульсивная попытка укорениться на Святой Земле, «особисты» надо полагать, сразу же приступили к детальной проработке этих планов, а когда узнали, что король решил уничтожить Орден, расценили это, как знак свыше — решение короля давало возможность освободить Орден от балласта накопившейся гнили. А в итоге мы сидим с тобой в Эфиопии и обо всём этом рассуждаем.

— Ты знаешь, Серёга, я кажется понял, почему столь трагичной оказалась судьба Ордена Храма. Почему эта гниль завелась не у госпитальеров, к примеру, а именно у тамплиеров? Потому что в Ордене Храма было больше святости. Больше жертвенности, самоотречения, больше преданности Христу. Именно поэтому Орден Храма испытал на себе более сильный натиск бесовских сил. Бесы всегда устремлены туда, где чувствуют для себя максимальную опасность. А в итоге — чем больше святости, тем больше вокруг налипает мерзости. Посмотри хоть на монастыри. Где есть настоящие подвижники, там обязательно в изобилии вертятся бесноватые. Подвижники, которые выстояли под бесовским натиском, получают гораздо большую награду, но ведь не всем удаётся выстоять.

В этом смысле, мне кажется, много общего между разгромом Ордена и разгромом Российской Империи. Почему именно Россия, а не другая страна выносила и родила большевизм, наверное, самое страшное из всех богоборческих течений за всю историю человечества? В начале XX века на карте Европы было много христианских стран и только в одной из них воинствующее безбожие стало государственной идеологией, а полное отрицание Бога — обязательным для всех граждан. Почему именно Россия? Может быть, у нас вера в Бога была слабее, чем в других странах, может быть, русские были самыми плохими христианами на всю Европу? Да нет же. Объективный анализ ситуации показывает, что русские были куда более ревностными христианами по сравнению с другими европейцами. Немало написано о том, что перед революцией вера в душах русских людей значительно ослабла, и только поэтому революция оказалась возможна. Это так, но вера у русских ослабла только по сравнению с собственным очень высоким идеалом, а по сравнению с другими странами мы по–прежнему были самой христианской страной. Ну так почему же именно Россия стала страной государственного безбожия? А вот именно поэтому. На самую близкую к Небу страну обрушились самые страшные силы ада, это вполне закономерно. Теплохладные христиане Запада не испытали на себе такого страшного натиска, потому что в их душах христианство и так понемногу умирало, полчищам бесовским не имело большого смысла возиться с ними, они и так шли к безверию, в чём мы сегодня уже убедились. Но Россия, хоть и подгнивала понемногу, по–прежнему оставалась страной самой верной Христу. Силам ада слишком долго пришлось бы ждать, пока столпы духовности рухнут в России сами по себе, поэтому на нашу страну обрушили небывалый в истории вихрь разрушения.