Луи Бриньон - Луидор

— Перестань говорить загадками. Во всяком случае до той поры, пока я плотно не позавтракаю, — король убрал руки от своих щёк и бросил на Сен — Мара раздражённый взгляд.

— Хорошо. Скажу прямо. Почему ты отправляешь королеву в монастырь?

— Что такое? — король, вначале совершенно растерялся, но тут же опомнился и с недоумением поинтересовался: — Кто это тебе сказал, что я отправляю её величество в монастырь? И о ком вообще речь? Ты имеешь в виду мою матушку?

— Людовик, не упоминай в суе имя Сатаны!

— Мерзавец! Ты дождёшься того часа, когда я отправлю тебя на плаху. А моя матушка будет смотреть на твою казнь.

— Я бы не возражал если б всё обстояло с точностью наоборот.

— Твоим мечтам не суждено сбыться, — с откровенным злорадством бросил король.

— Кто знает, Людовик, кто знает…возможно скоро ты изменишь своё мнение..

Уловив многозначительный взгляд Сен — Мара, король слегка побледнел. Он начал догадываться, что тот неспроста затеял весь этот разговор.

— Так значит… это она распускает слухи? Мне…грозит опасность? — король бросил на Сен — Мара вопросительный взгляд.

— Очень скоро ты всё узнаешь. Даю слово. А до той поры…будь осторожнее…

Луидор отвёл рукой прилипшие волосы и стал бережно вытирать струившийся пот краем полотенца.

Вначале он вытер ей лоб, потом стал обтирать щёки и виски, отмечая про себя необычайную бледность лица молодой женщины. Её глаза были закрыты. Рот полуоткрыт. Луидор то и дело ощущал жар, исходивший от её губ. Губы, они совершенно побелели. Он осторожно дотронулся до них рукой и сразу почувствовал сухость. Пришла мысль, что она второй день ничего не ела и что хуже, ничего не пила. Луидор поднялся, подошёл к столу, налили немного вина в кубок, а затем снова вернулся на место. Он бережно подсунул левую руку ей под голову и немного приподнял. После этого он поднёс кубок к её губам. Пришло немного прождать, прежде чем женщина сделала первый глоток. За ним последовал второй, третий…вскоре женщина стала жадно пить. Луидор поставил пустой бокал на пол и снова взялся за полотенце. За это короткое время всё лицо снова покрылось потом. Однако едва он притронулся к её лбу как глаза женщины открылись. Вначале в них была пустота, но постепенно взгляд начал принимать осмысленное выражение. А чуть позже раздался невнятный шёпот:

— Луидор?

— Надо же, вы запомнили моё имя, сударыня!

Луидор почувствовал огромное облегчение, услышав её голос. Пришла мысль, что дела не так плохи, как он предполагал.

— Мария…

— Вы это о чём, сударыня? — Луидор наклонился поближе к её губам, чтобы лучше расслышать её слова.

— Моё имя…Мария, — на этот раз голос прозвучал более внятно. — А ваше?

— Моё? — Луидор отстранился от неё чтобы тут же уставиться с откровенным недоумением. — Вы же только что его назвали. А понимаю… — по всей видимости её забывчивость была связана с болезнью.

Так по всяком случае, показалось Луидору. Но следующие слова показали, что он ошибается.

— Но ведь…это не имя, а…монета!

— Странно, что именно это вас заботит сейчас, сударыня! Потом что плохого в моём имени? Луидор

— это всё же не экю, ливр или не дай Бог…су. Это полновесная монета. Вы полагаете, я недостоин такого имени?

Раздался прерывистый вздох а за ним…прерывистый шёпот:

— Вы смешной…а ведь я вас боялась…прежде..

— Я и сейчас вас могу ограбить, сударыня!

Ответом этим словам стала вымученная улыбка. Мария медленно выпростала руку из под одеяла и положила её на руку Луидора, в которой находилось полотенце. Её взгляд был полон благодарности.

Луидор по непонятной причине смутился и отвёл от неё взгляд. Чуть позже он вернул её руку на место и продолжил вытирать пот с лица. Время от времени от бросал взгляд в сторону Марии и видел всё тот же благодарный взгляд.

— Ну вот и всё! — с видимым облегчением произнёс он убирая полотенце. — Пока всё, — поправился он при этом избегая смотреть ей в глаза, — надеюсь сударыня вы скоро поправитесь..

Он поднялся и подошёл к камину. Хотя в этом особой нужды не имелось, он всё же взял в руки полено и подбросил его в пылавший огонь. Он взял второе полено, но так и застыл с ним в руке.

Позади него раздался шёпот, в котором одновременно слышалась мольба и надежда:

— Вы не оставите меня?

Луидор бросил на неё взгляд хотя и знал что этого не надо было делать. Она обладал такими красивыми глазами и в них отражались столько чувств, столько беспомощности…он почувствовал как этот взгляд в одно мгновение проник в самую глубину его души. Там что–то рванулось навстречу этому взгляду. Появилось внезапное желание встать перед ней на колени и прижать её к своей груди.

Лишь огромным усилием воли, Луидор сумел справиться с этим порывом. Он всегда считал себя способным хладнокровно относиться к любой женщине вне зависимости от того насколько она красива. Но сейчас он видел не красоту а обнажённую душу… Он не мог ответить на её вопрос. Он не мог сказать в эту минуту, что собирается уехать и возможно больше никогда не вернётся. Но и солгать не мог. Луидор натянуто улыбнулся и с наигранной весёлостью ответил:

— Странно слышать эти слова, сударыня! Вы очень храбрая раз уж отважились на такой прыжок!

— Это был страх, а не храбрость, — послышался в ответ очень тихий голос.

— Порой сударыня, очень трудно различить, страх от храбрости. Ведь они так близки друг к другу. Да и какой храбрец станет отрицать, что иногда мог быть трусом? Нередко мы бываем и теми и другими,

— Луидор сделал паузу и закончил, — я, признаться не ожидал, что вы отважитесь…

— Я бы не отважилась…не будь вас рядом. Я знала,… вы не оставите меня в беде.

— Вот как? — Луидор удивлённо уставился на Марию. — Мне любопытно с чего вы взяли, сударыня, будто я спасаю людей? Скорее наоборот…

— Вы добрый, благородный и в полной мере обладаете христианским милосердием.

— Сударыня, признаться, я не знаю, о ком именно идёт речь. Если вы меня имеете в виду, так должен сказать что вы глубоко заблуждаетесь. В особенности по поводу христианского милосердия. Хотя…

если с вашей точки зрения золото — это зло, тогда возможно вы и правы.

Луидор, наконец бросил в огонь полено которое так долго держал в руке затем снова повернулся к

Марии чтобы с удовольствием лицезреть едва заметную но оттого не менее очаровательную улыбку появившуюся на всё ещё бледных устах.

— Вы снова спасли меня, привезли сюда, ухаживаете за мной. Что это если не христианское милосердие? Разве вы надеетесь получить с меня деньги? Или вам заплатили за то, чтобы всё это сделали? Как вы назовёте ваш поступок?

Во взгляде Луидора появилось лёгкое раздражение. Слишком умная, — думал он глядя на её улыбку в которой видел своё поражение в этом незначительном споре. Однако…