Дмитрий Барчук - Сибирская трагедия

Сергей не ожидал встречного выпада. Наивный, он полагал, что у него на руках все козыри. Однако не в объяснении с женщиной.

– Я тебя сюда не звал и не просил меня спасать, – надулся он. – А тем более – признаваться мне в любви и затаскивать меня к себе в постель.

– Это я тебя затащила в постель?! – прошипела она. – Ну ты и нахал, Коршунов! Я просто сказала, что ты мне нравишься, вернее, нравился, пока не лазил по чужим вещам. Я думала сама отдать тебе окончание рукописи. Но я ошиблась в тебе!

Она заплакала.

Он нервно заходил по номеру, а затем выбежал на балкон и закурил.

– Но почему ты мне сразу не дала ее прочитать? – выкрикнул он с балкона. – Ты же наверняка нашла ее в пражской квартире сразу, целиком?

Жаклин, всхлипнув, ответила:

– Вначале я не знала, можно ли тебе доверять. Хотела проверить тебя, увидеть твою реакцию. А потом мне ужасно захотелось самой разгадать эту головоломку и выложить тебе готовый результат. Сработал своеобразный инстинкт исследователя. Я вовсе не собиралась тебя обижать, а тем более – воровать твое наследство. Ты же знаешь, что для меня, как и для тебя, деньги – не главное в жизни. Пожалуйста, не злись. Дай мне лучше сигарету.

– Ты же не куришь?

– Сегодня можно.

Он подвинулся, и она встала рядом с ним, а потом и вовсе прильнула к его плечу. Два дымка струились над балконом, растворяясь в звездном небе.

– Так ты расскажешь мне историю этого золота? – спросил он уже без всякой злобы и обиды.

– Ну если тебе интересно, то слушай, – она начала издалека, причем очень аргументированно и четко, приводя по памяти точные даты, фамилии и прочие детали. – В ночь на 12 января 1920 года на станции Тыреть…

– Какой-какой? – переспросил он.

– Тыреть, – ответила она, не понимая подвоха.

Сергей заливисто рассмеялся:

– Просто в русском языке глагол «тырить» в просторечии означает то же самое, что и воровать. Усекла?

Жаклин улыбнулась и согласилась:

– Точно. Знаменательное совпадение.

– Слушай, а где находится эта станция? Что-то я о такой никогда не слышал.

– В Иркутской области, недалеко от современного города Усолье-Сибирское.

– А при чем здесь Томск? Дотуда полторы тысячи километров!

– Пожалуйста, не перебивай меня. А то я сама запутаюсь в вашей географии! – взмолилась она и продолжила рассказ: – Так вот, на этой станции чиновник государственного банка заметил, что у одного из груженных золотом вагонов повреждены пломбы. При вскрытии обнаружилась недостача 13 ящиков с золотом. Вместо 200 там оказалось 187. Вопрос: куда они подевались?

– Да, куда? – переспросил Сергей и чмокнул Жаклин в щечку.

Они вернулись в комнату. Сергей уселся в кресло, а она запрыгнула к нему на колени.

– Чехословацкая охрана сваливала вину на русскую, те, в свою очередь, обвиняли чехов. В общем, 13 ящиков, каждый из них в среднем два с лишним пуда, около 34 килограммов, как ветром сдуло. Я проштудировала массу мемуаров и могу ответственно заявить, что ни русские охранники, ни чешские рук к золоту не прикладывали, ведь кто выжил в этой мясорубке, потом влачили бедное существование. Ближайшие окрестности Усолья-Сибирского на сотни километров перерыли кладоискатели, но ничего не нашли. Кто же тогда взял золото? И главное – где он его спрятал?

– Резонные вопросы, – согласился Сергей. – Кто и где?

– Будем рассуждать логически. Если золота под Тыретью до сих пор не нашли, значит, его там нет.

– Или плохо искали…

– Это вряд ли. Люди в вашей стране жили так бедно, буквально умирали с голоду, поэтому перекопали там каждый ярд [202]земли.

Сергей промолчал.

– Значит, его украли из вагона раньше, а в Тырети только инсценировали кражу. Кто и когда мог это сделать?

Коршунов недоуменно пожал плечами.

– А события 8 декабря 1919 года на станции Тайга тебя не наталкивают ни на какую мысль? – спросила Жаклин.

– Постой, постой! – спохватился он. – Ведь братья Полыхаевы готовили мятеж против Колчака. Они хотели арестовать его, но побоялись, а потом взяли под стражу только командующего войсками Сахарова.

– А еще учти, что на станции их бронепоезд стоял как раз рядом с золотым эшелоном, а еще егерская бригада, артиллерийская батарея. Братья всерьез готовились. Положим, государственный переворот у них по каким-то причинам не удался. Но принудить банковского контролера вскрыть один вагон с золотом, перегрузить часть ящиков из него в бронепоезд, а потом вновь его опечатать им было в ту пору вполне по силам. И заметь, когда Колчак вместе с золотым эшелоном отбыл на восток, то командарм Полыхаев для чего-то вернулся в Томск, а старший, премьер-министр, зачем-то бросился догонять Верховного правителя.

– То есть ты считаешь, что золото Анатолий Полыхаев перевез на своем бронепоезде в Томск, а Виктор Полыхаев на станции Тыреть, выйдя прогуляться, просто сбил с вагона пломбу, – осенила Сергея догадка.

Его глаза заблестели. Азарт поиска захватил и его.

– Верно мыслишь, Серёжа, – похвалила Жаклин. – А за каким золотом тогда мог посылать бывший командарм нашего прадеда?..

– Моего прадеда, а твоего деда, – поправил ее Сергей.

Жаклин вопросительно посмотрела ему в глаза и сказала:

– Но если ты, как подобает честному человеку, на мне женишься, то автоматически Пётр Коршунов станет для меня прадедом. Дедом-то он мне был не родным.

И пока мужик, на коленях у которого она сидела, переваривал сказанное, она чмокнула его в щечку и вернулась к золоту:

– Об этом ты еще успеешь подумать, дорогой. Итак, мы знаем, что Анатолий Полыхаев привез золото в Томск. Кстати, на эти деньги он собирался набрать новое войско, чтобы остановить красных. Но стремительный марш-бросок Пятой армии большевиков не позволил ему этого сделать, и он сам едва унес ноги на своем бронепоезде из восставшего Томска. Потом он заболел тифом, и его, полуживого, чехи вывезли в своем поездном госпитале в Харбин. Никакого золота при нем не было. Спрашивается, где оно?

– А ты разве еще не знаешь, дорогая? – ехидно спросил ее Сергей. – Ты же сегодня сама намеревалась выдать мне готовый результат. Иначе для чего ты ужинала с вице-мэром?

Жаклин заерзала на его коленях от удивления и лукаво произнесла:

– А мне интересно, догадался ли ты?

– В мэрии, конечно, – спокойно ответил Сергей. – И скорее всего в кабинете вице-мэра, с которым ты только что ужинала.

Она удивленно прошептала:

– Мне на разгадку этого ребуса понадобился почти год, а тебе – всего полчаса. Как?

Журналист сделал умное лицо и тоном снисходительного превосходства, каким знаменитый сыщик Шерлок Холмс общался со своим менее сообразительным коллегой, произнес:

– Элементарно, Ватсон. Из‑за вашего эгоизма и амбиций мы потеряли уйму времени. Если бы вы открылись бедному родственнику раньше, то дело пошло бы куда быстрее. Ведь я вырос в этом городе. Еще мама водила меня совсем маленького по улицам и, остановившись возле какого-нибудь старинного здания, долго рассказывала его историю. Кто его и когда построил, кто в нем прежде жил и какое учреждение здесь когда-то располагалось. Поэтому гастроном «Верхний» на площади Революции, где в подвальчике до позднего вечера продавали водку и кооперативное грузинское вино, для меня был всегда домом купца Гадалова. И о том, что на втором этаже этого дома когда-то квартировал прославленный белый командир, мне мама тоже рассказала. Она дружила с какой-то дальней родственницей того самого редактора Андреева, о котором написал в своей рукописи наш прадед. Правда, фамилию этого командира мама мне не называла, или я ее не запомнил. Но теперь-то я знаю, что это был Анатолий Николаевич Полыхаев.