Эдуард Борнхёэ - Князь Гавриил, или Последние дни монастыря Бригитты

— Простите! — прошептала Агнес. Вздох облегчения вырвался из ее груди, на глазах заблестели слезы — слезы благодарности. Она не хотела презирать этого человека!

Довольно долго царило неловкое молчание. У Агнес аппетит совсем пропал; между тем Гавриил молча кончил свой завтрак и прилег отдохнуть на мягкую траву, подперев голову рукой. Он не решался поднять глаза на Агнес, потому что чувствовал себя виноватым и был недоволен собой.

«Какой дьявол заставил меня все выболтать? — с сожалением думал он. — Было бы куда лучше, если бы она принимала меня за сына какого-нибудь немецкого графа и с полным доверием отдала бы себя под мою защиту. А теперь настроение ее испорчено, дружба наша разрушена, доверие потеряно. Удивительно, что она еще терпит мое присутствие. Как я все-таки еще молод и глуп, да и сердце у меня, видно, черствое, если я мог так необдуманно огорчить и расстроить бедную, всеми покинутую девушку. Правда, не я один виноват. Почему она так кичилась своим сословием? Кровь во мне вскипела. Но глупость сделана, и я должен постараться как-нибудь ее исправить. Как она, вероятно, в глубине души теперь меня презирает и ненавидит!»

Но когда Гавриил немного погодя осмелился поднять глаза, он с безмерным удивлением увидел, что лицо Агнес не выражает ни гнева, ни презрения. Правда, она немного побледнела, но лицо ее оставалось спокойным, взгляд, который она обратила на Гавриила, был полон нежного участия.

Расскажите мне о своей жизни, — сказала Агнесс тихо.

О моей жизни? — воскликнул Гавриил с удивлением. — Что мне еще о ней рассказывать? Вам уже известно, кто я и чего стою. Я полагал, что у вас нет ни малейшего желания что-либо еще узнать о таком человеке, как я.

Агнес серьезно покачала головой.

По тому, что мне известно о вашей жизни, я совсем не могу судить, кто вы и чего вы стоите. Вы ведь не какой-нибудь заурядный человек, о всей жизни которого можно рассказать в двух-трех словах. Говорите что хотите, но я пока остаюсь при убеждении, что вы стремитесь унизить себя в моих глазах. Расскажите мне все, тогда я сама увижу, что мне думать о вас. Или вы скрываете какую-нибудь тайну и боитесь предательства с моей стороны? У вас нет доверия ко мне?

Я никакой тайны не скрываю.

Отчего же тогда вы не хотите удовлетворить мое любопытство? — настаивала Агнес. — Вспомните, вы же сами вызвались быть моим слугой и обещали повиноваться мне. Разве вы уже забыли, что я — строгий юнкер Георг фон Мённикхузен, который не потерпит непослушания и упрямства своего слуги.

Что правда, то правда, — улыбаясь, сказал Гавриил. — Каждый хозяин вправе требовать от слуг, чтобы те докладывали ему о своих проделках. Так выслушайте же, юнкер Георг, если у вас хватит терпения, скучную повесть о жизни вашего верного оруженосца Габриэля.

Агнес, покраснев от радости, кивнула головой, скрестила руки на коленях и приготовилась спокойно слушать.

Гавриил начал рассказывать.

— Двадцать восемь лет тому назад, за десять лет доначала великой Ливонской войны, жил в долине реки Ягала, пониже большого водопада, всем известный охотник и рыболов, по прозванию оруский Юхан, со своей женой и единственной дочерью. Несмотря на то, что оруский Юхан считался крепостным монастыря Бригитты, жил он как вольный человек, выплачивал еженедельно монастырю свою крепостную дань дичью и рыбой. Но остальную, большую часть своей добычи он продавал в Таллине, привозил оттуда нужный крестьянам товар и стал мало-помалу зажиточным человеком. Он свободно говорил по-немецки, умел читать и писать, а если требовалось — умел и обсчитать таллинских купцов, которые, тем не менее, его очень ценили. Шла молва, что у него в устье реки спрятано небольшое судно, на котором он плавал в Финляндию торговать. Зная, что он богат, многие давно советовали ему выкупиться из крепостного состояния. Оруский Юхан не отвечал на это ни «да» ни «нет», только отмахивался рукой и давал понять, что дожидается лучших времен. Нужно еще сказать, что он был хороший семьянин и нежно любил жену и дочь.

Однажды на хуторе Ору появился неизвестный юноша, не говоривший ни по-эстонски, ни по-немецки. Он предложил Юхану золотую монету и знаками попросил приютить его на несколько дней. Юхан от денег отказался, но пришельца принял, так как видел по его лицу, что несчастный смертельно устал. Юноша был одет как русский крестьянин, но по белому лицу его и учтивому обращению было видно, что он не простой крестьянин. Отдохнув несколько дней, пришелец снова знаками попросил Юхана взять его к себе в работники. И эту просьбу Юхан исполнил и ни о чем юношу не стал расспрашивать, только попросил его назвать свое имя. Человек ответил: «Гаврило», и Юхану этого было достаточно. Гаврило остался в усадьбе Ору, охотно и весело исполнял свою работу и удивительно быстро научился эстонскому языку. О своей прежней жизни он никому ничего не говорил. Оруский Юхан ни о чем не спрашивал, а когда другие заводили об этом речь, Гаврило отмалчивался. Вначале по его виду заметно было, что его гнетут тяжелые воспоминания: он по временам становился грустен и втайне проливал слезы. Но постепенно печаль его прошла, и Гаврило, казалось, примирился со своей новой жизнью. Произошло это потому, что между ним и дочерью хозяина, Маали, зародилась любовь.

Это было вполне естественно. Гаврило был красивый юноша, отличался тонким обхождением, нравом пылким и жизнерадостным. А Маали была цветок, выросший под сенью лесов, нежный, свежий и чистый. Они должны были полюбить друг друга — иначе и быть не могло. Маали еще не знала, что такое любовь, она не сумела уберечься от разрушительного пламени, внезапно вспыхнувшего в ее груди. Год спустя Гаврило стал просить у Юхана руки его дочери; как честный человек, он должен был так поступить. Оруский Юхан в первом порыве гнева чуть не убил его, но Гаврило на коленях умолял простить ему его вину и клялся всю жизнь носить Маали на руках. Вместе с тем юноша наконец признался, кто он такой. Гаврило был знатный человек, родом из Московского государства; по своему легкомыслию он провинился перед царем Иваном Васильевичем и бежал от его гнева за рубеж:. На родину он вернуться не смел, ибо там его ожидала мучительная смерть. Гнев Ивана пылал неугасимо, на прощение надежды не было. Единственное, что могло бы облегчить тяжкую долю Гаврилы, было примирение с родственниками; те также были на него злы и сначала даже слышать о нем не хотели, так как провинность Гаврилы навлекла царскую немилость и на них. Гаврило надеялся, что время угасит гнев его родных, он сможет получить от них помощь и с почетом жить на чужбине. Оруский Юхан простил своего высокородного батрака, согласился выдать за него свою дочь и устроил им пышную свадьбу. У молодой женщины родился сын, и его в честь отца назвали Гавриилом. Вскоре после свадьбы оруский Юхан послал своего зятя вместо себя в Таллин по делам. Это оказалось несчастьем для всех них. В это время в Таллин прибыли послы от московского царя, о чем Гаврило ничего не знал. Он случайно встретился с послами на улице, те его узнали, и за ним началась погоня, причем городские жители, стараясь угодить могущественному царю, помогали преследователям. Гаврило чудом спасся и вернулся на хутор Ору как беглец. Но долго там оставаться он не мог, так как в Таллине знали, где он укрывается. Оруский Юхан на своем судне переправил зятя в Финляндию. С этого времени Гаврило как в воду канул. Его считали погибшим. Маали не могла ни пить ни есть, ничто ее не радовало. Она начала хворать и через год угасла как свеча под жестоким ветром горя. Ее сын рос в усадьбе Ору под присмотром дедушки и бабушки здоровым, резвым и упрямым мальчиком.