Луи Мари Энн Куперус - Ксеркс

— Артемизия, — начал Царь Царей ласковым голосом.

Царица галикарнасская вопросительно припала к колену Ксеркса. Иссиня-чёрная борода щекотнула её лоб, однако голову Ксеркса вдруг посетила новая мысль. Он вспомнил о трёх своих юных побочных сыновьях, которых весьма любил и которых взял с собою в поход.

— Артемизия, — продолжил Ксеркс уже совсем другим тоном. — Спасибо тебе за совет, и благодарю за любовь, которую ты выказала мне. Тем не менее сейчас не слишком подходящий момент для… У меня так много дел. Я думаю сейчас о трёх моих сыновьях, я боюсь за них. Они ещё юны и являются моей единственной радостью. В чужой земле им всегда угрожает опасность. Кто знает, какими сложностями будет сопровождаться отступление? Могу ли я доверить их тебе, Артемизия? Конечно же, ты сумеешь незаметно проскользнуть со своим кораблём и доставить их в Эфес?

Артемизия внутренне возликовала. Подобное доверие сулило ей куда больше, чем перспектива провести часок в любовных утехах с царём. Бояться было нечего, и она сразу же согласилась.

Ксеркс приказал стражам:

— Пусть приведут юных князей!

В зал вошли трое незаконнорождённых князей, трое симпатичных персидских мальчишек с янтарными личиками, чёрными кудрями, в богатых одеждах. Со своими амулетами и кинжальчиками, разукрашенными драгоценными каменьями, они казались куклами. Евнух Гермотим подвёл детей к отцу, и тот с нежностью расцеловал их.

Позади в дверях уже шевелились и толкались, и склонившийся до земли начальник стражи провозгласил:

— Прибыла царская почта, о, государь!

Явился гонец с письмами из Суз. Ах, великолепная персидская почтовая служба! Гонец этот прискакал с самой последней из почтовых станций, где торопливо принял от своего собрата письма, предназначенные Ксерксу, его братьям, зятьям, шуринам и племянникам. Снег, дожди, жара, темнота — ничто не могло остановить неутомимого персидского гонца. Пав ниц перед троном Царя Царей, вестник, не поднимаясь с колен, подал обеими руками сумку своему властелину.

Братья, зятья, шурины и племянники дружно вошли. Началась выдача писем.

Ксеркс получил письма от царицы Аместриды, высочайшей матери Атоссы и от дядюшки Артабана. Послания содержали поздравления по случаю захвата Афин.

Текст всех трёх писем был примерно таков: «Ксерксу, Царю Царей. Радуемся, потому что господин наш овладел Афинами и высокая цель войны достигнута им. Улицы Суз усыпаны ветвями мирта, на всех площадях воскуряются в чашах благовония, возносимые персидским богам. Мы ждём, о, Ксеркс, твоего победоносного возвращения».

Царь Царей начал читать. Бледные и безмолвные братья, зятья, шурины и племянники во все глаза смотрели на него. И вдруг Ксеркс скомкал папирус с поздравлениями Артабана и запустил им в стенку.

— Сожги Афины, о, Царь Царей! — триумфальным тоном провозгласила Артемизия, опуская руки на плечи троих мальчиков.

Все четверо вышли. Евнухи последовали за ними.

В ту ночь по приказу Ксеркса остатки персидского флота вместе с кораблём Артемизии оставили гавань Фалерона. Флот со всей возможной скоростью отправился на восток. В ночной мгле под поднятыми парусами корабли казались огромными, призрачными и крылатыми морскими чудовищами. Взмахивая длинными лапами, они торопились по воде, то и дело окуная конечности в воду. Удивительная картина открылась ясным лучам луны: образ тщеславия человеческого, пустого, вздорного и бессильного. Человек хотел, но боги решили иначе. И теперь флот мчался прочь — защищать устроенный на кораблях мост через Геллеспонт от возможного нападения греков. Флот казался ордой морских чудовищ, а не могучим и по-прежнему способным к битве соединением кораблей.

Ночное молчание укрывало тайну его бегства, бледный свет луны прятал секреты персов. Но какая-то загадка делала этот флот нереальным сборищем перепуганных привидений, тогда как мысы, берега и скалы Греции словно бы превращались в эллинские корабли, плывущие навстречу чуждой армаде. И персидские корабли, призрачные для всех, кто следил за их бегом в ночи, бежали вперёд и вперёд, будто подгоняемые незримым ветром, растворялись у горизонта и исчезали в утреннем свете.

В то утро греки считали, что персидский флот ещё стоит в Фалероне. Но, узнав о бегстве, бросились в погоню, и корабли греков дошли до острова Андрос. Однако персидского флота нигде не было видно.

Греки держали совет на берегу Андроса.

— Надо преследовать персидский флот по всему Эгейскому морю! — кричал Фемистокл. — Необходимо разрушить наплавной мост через Геллеспонт!

— Вот этого-то и нельзя делать! — воскликнул Эврибиад. — Если Ксерксу не удастся отступить со своими миллионными полчищами, нас ждёт величайшее из несчастий — голод, и без того угрожающий стране.

— Предоставим царю возможность бежать! — согласились пелопоннесские навархи.

— Сразимся с ними потом, на их собственной территории! — кричали другие.

Фемистокл, охваченный очередным великим порывом, уже видел мысленным взором персидского царя отрезанным от Азии и попавшим в руки афинян, готовых учинить над ним собственный суд. Фантазия искушала, манила с невероятной силой.

Позже сам Фемистокл смеялся над нею.

Тем не менее вожди афинян, обступившие Фемистокла, негодовали на союзников, позволявших персидскому флоту бежать. И они предложили самостоятельно отправиться к Геллеспонту.

Впрочем, похоже было, что улыбавшийся в этот миг Фемистокл уже предвидел своё будущее. Потеря популярности в Афинах? А почему, собственно, нет… Надо же считаться с капризным характером богини удачи! Остракизм? Бегство? Куда? В Персию? Подобная цепь событий, вне сомнения, промелькнула перед его мысленным взором, являясь подсознательным озарением, иногда посещающим гениев.

По-прежнему улыбавшийся Фемистокл промолвил:

— Афиняне! Разбитый враг не впервые получает шанс совершить новую ошибку. Сограждане! Теперь, когда вопреки собственным ожиданиям мы прогнали орды варваров, не будем преследовать бегущего врага! Мы заслужили победу не благодаря собственным усилиям, а по воле обороняющих нашу страну теней героев и самого бога. Наш бог, всемогущий Зевс, не потерпит, чтобы обыкновенный нечестивец, тупица, не способный отличить знамения бога от трудов человека, сжигал храмы богов, низвергал их кумиры и считал себя одного победителем всей Европы и Азии. Не будем добиваться большего преимущества! Останемся в Элладе. Займёмся собственными делами. Варвары изгнаны. Пора восстанавливать то, что они уничтожили. Посеем семена будущего урожая, а когда наступит весна, отправимся к Геллеспонту и вторгнемся в Ионию!

Афиняне принялись хвалить Фемистокла, а он немедленно послал к Ксерксу своего домашнего учителя Сикинна с тайным посланием. Педагог погрузился в лодку с несколькими гребцами, пустившимися вдоль Аттического побережья.