Вальтер Скотт - Вальтер Скотт. Собрание сочинений в двадцати томах. Том 4

— Есть еще лэрд Дандер — его род один из самых старинных в Тивиотдейле.

— Он в тюрьме, матушка. Его засадили в эдинбургскую темницу за тысячу золотых, которые он занял у стряпчего Сондерса Уайликоута.

— Бедняга! — воскликнула миссис Элиот.— Нельзя ли что-нибудь послать ему, Хобби?

— Ты забываешь, бабуся, что мы сами нуждаемся в помощи, — сказал Хобби с некоторым раздражением.

— И точно — забыла, родной, совсем забыла,— отвечала добросердечная старушка, — всегда как-то думаешь сперва не о себе, а о своих родных. А что ты скажешь об Эрнсклифе?

— У него у самого достатки невелики, — отвечал Хобби, — а ведь ему надо поддерживать честь своего имени. Совестно нам обременять его новыми заботами. Нет, бабуся, нечего нам тут перебирать титулы своих родных да знакомых: от звона громких имен легче нам не станет; сильные мира сего о нас и думать забыли, а те, кто равен нам по положению, сами кое-как перебиваются. Нет у нас такого друга, который мог бы или захотел бы помочь нам восстановить хозяйство.

— Тогда, Хобби, нам остается лишь уповать на того, в чьих силах, как сказано в писании, дать человеку обрести друга или деньги даже в безлюдной пустыне.

Хобби так и подпрыгнул.

— Ты права, бабуся, — воскликнул он, — ты права. Я знаю друга в безлюдной пустыне, который может и хочет помочь нам. От всех этих событий у меня голова пошла кругом. Как это я забыл о деньгах, которые оставил валяться на Маклстоунской пустоши! Их вдвое больше, чем нам нужно, и я уверен, что Элши не пожалеет их для нас.

— Элши? — повторила изумленно старуха. — О каком Элши ты говоришь?

— О каком же еще Элши я могу говорить, как не о Мудром Элши с Маклстоунской пустоши, — ответил Хобби.

— Боже тебя упаси, сынок. Не хватало еще ходить за водой к отравленному колодцу и искать помощи у тех, кто связался с дьяволом. Пути их неправедны, и дары их не приносят счастья. Все в наших местах знают, что Элши водится с нечистым.

Нет у нас закона и порядка, не царит у нас справедливость и добродетель, не то таких, как он, стирали бы с лица земли. Колдуны и ведьмы — это позор и проклятие для страны.

— Полно вам, матушка, — возразил Хобби, — говорите что хотите, а я так думаю, что у ведьм и колдунов нет и половины той власти, которой они прежде пользовались. По мне, злоумышленники вроде старого Эллисло и злодеи вроде этого проклятого Уэстбернфлета куда большее зло и проклятие для страны, чем целое скопище самых страшных ведьм, которые когда-либо разъезжали на помеле или справляли свои шабаши в ночь под Иванов день. Элши давно мог бы сжечь мой дом и стойла, если бы захотел, ну а сейчас посмотрим, не сможет ли он помочь нам отстроить их заново. Слава о его мудрости идет по всей округе; о нем говорят даже в Бру, что под Стэнмором.

— Не поступай опрометчиво, сынок, не забывай о том, что его услуги не приносили никому добра. Джок Хауден умер осенью от той самой болезни, от которой Элши его будто бы вылечил. Корову Лэмсайда он выходил, верно, зато у того же Лэмсайда случился падеж овец, какого сроду не видывали. И потом, сказывают, он такими словами поносит весь род людской, что бросает вызов самому провидению. Да ты и сам говорил, что, когда увидел его в первый раз, подумал, будто это оборотень, а не человек.

— Полно, матушка, — сказал Хобби, — Элши совсем не такой плохой человек. Слов нет, обличье у него как у всякого горбуна, да и разговаривает он грубо, но черт не так страшен, как его малюют. Я, пожалуй, перекушу чего-нибудь — у меня с утра маковой росинки во рту не было, — растянусь на пару часиков возле гнедого и рано поутру отправлюсь на Маклстоун.

— А что, если не ложиться, Хобби? — предложил Гарри. — Поедем вместе прямо сейчас.

— Лошадь у меня заморилась, — ответил Хобби.

— Можешь взять мою, — вставил Джон.

— Да и сам я устал.

— Устал? — удивился Гарри. — Не от тебя бы такое слышать. Я сам видел, как ты провел в седле целые сутки и не думал жаловаться на усталость.

— Очень уж ночь темная, — продолжал Хобби, вставая и бросая взгляд в окно избушки. — По правде говоря, лучше не вводить дьявола во искушение. Может быть, Элши по-настоящему честный малый, но ежели ехать к нему, лучше брать солнышко в попутчики.

Это откровенное признание положило конец спору. А Хобби, приняв решение, явившееся как бы компромиссом между необдуманными советами его братьев и робкими предостережениями старой матушки, подкрепился кое-какой снедью, которая нашлась в хижине, отправился под навес и растянулся возле своего верного коня. Его братья улеглись на нескольких охапках чистой соломы в хлеву, где Эннепл держала корову, а женщины остались в доме и постарались там разместиться на ночь поудобней.

Хобби поднялся с первым проблеском зари и, почистив и оседлав коня, отправился на Маклстоунскую пустошь. Он намеренно не разбудил ни одного из братьев, зная, что карлик наиболее благосклонно относится к тем, кто посещает его в одиночку.

— Наш мудрец не ахти какой сосед, — рассуждал он с самим собой по дороге. — Ему и один гость в тягость. Выходил он из своей лачуги, чтобы подобрать кошель с деньгами, или нет? Если нет, то его, стало быть, нашел какой-нибудь счастливчик, а я остался с носом. Вперед, Тэррес! — крикнул он своему коню, всаживая шпоры в бока. — Не подведи, старина: мы должны приехать первыми.

Он уже въезжал на пустошь, которую освещали первые лучи восходящего солнца. С некрутого склона, по которому он спускался, издали видно было жилище карлика. Дверь хижины открылась, и Хобби собственными глазами увидел то, что до этого при нем часто описывали другие. Из уединенного убежища отшельника появились две человеческие фигуры (если фигура карлика заслуживала такого названия); они остановились на открытом месте, по всей видимости, погруженные в разговор. Человек более высокого роста вдруг нагнулся, как будто для того, чтобы подобрать что-то у двери хижины, затем оба прошли немного вперед и снова остановились, все еще поглощенные разговором. При виде этой сцены в сердце Хобби вновь проснулся суеверный страх. То, что карлик впустил к себе в дом простого смертного, было настолько же невероятно, как и то, что кто-то добровольно согласился прийти к нему ночью. Убежденный, что он является свидетелем беседы колдуна с дружески настроенным духом, Хобби резко натянул поводья, не желая мешать им. Они, видимо, почувствовали его приближение, потому что не прошло и минуты, как карлик вернулся к себе в хижину, а сопровождавший его высокий незнакомец бесшумно шагнул к окружавшей садик ограде и мгновенно исчез из глаз изумленного Хобби.

— Этакого ни одна живая душа не видела! — пробормотал Элиот. — Ну, да в моем положении все равно деваться больше некуда. Будь это сам Вельзевул, я рискну поехать ему навстречу.