Эдуард Борнхёэ - Последняя реликвия

— Беги, рыцарь!.. — настойчиво продолжал Гавриил. — Ты видишь, что ваша вылазка не удалась и воинов ваших все меньше! Ты знаешь, что не можешь меня одолеть. Ты хочешь быть плененным?

Но Мённикхузен все наседал, и только на пределе сил князь Гавриил сдерживал его удары.

Воскликнул рыцарь:

— Пленить здесь могут только мертвое тело мое!..

— Беги, — уговаривал Гавриил, — и живи, рыцарь, на радость своей единственной дочери!

— У меня уже нет дочери!.. — гневно сверкнул глазами фон Мённикхузен.

— Как нет? — опешивший от слов рыцаря Гавриил едва не пропустил удар.

— И какое тебе дело до моей дочери? — недоумевал рыцарь и всматривался в своего противника. — Я не вижу твоего лица… Но ты, наверное, какой-нибудь предатель из наших же. Переметнулся, продался!.. Постой-ка! Я понял: ты хочешь меня уговорить и этим спасти свою жалкую жизнь, но ты погибнешь от моей руки.

С очень большим трудом отбивался Гавриил от яростных ударов противника, но сам он не отвечал выпадами, хотя не раз уж мог поразить Мённикхузена. Он решил утомить старого рыцаря и взять его живым в плен. А судьба распорядилась иначе. Лик луны на миг показался из-за туч. Свет ночного светила отразился от снега. Какой-то стрелок, что был недалеко от сражающихся, вскинул свою пищаль, и раздался выстрел…

Мённикхузен пошатнулся в седле и, словно пораженный молнией, свалился со вставшего на дыбы коня. Тотчас же соскочил с коня и Гавриил, наклонился над рыцарем и сорвал с головы его шлем. Каспар Мённикхузен был еще жив, но не мог произнести ни слова, кровавая пена показалась у него на губах, мертвенная бледность разлилась по лицу. Ружейная пуля попала барону в грудь.

Гавриил призвал двух русских воинов и велел им отнести раненого рыцаря в палатку начальника заставы князя Приемка. И сам отправился с ними дать указания.

Когда Гавриил возвратился с заставы и снова поспешил в бой, большая часть немцев, шведов и эстонских ополченцев была перебита, а остатки городского воинства вытеснены за земляной вал и обращены в бегство.

Последними отступали Иво Шенкенберг и четыре-пять человек из его отряда. Гавриил наконец увидел своего названого брата. Иво сражался храбро, он всегда был мастер подраться. С меча его текла кровь, и стекала русская кровь с его доспехов. Шенкенберг отступил лишь тогда, когда убедился, что исчезла последняя надежда на победу. Пули, выпущенные при лунном свете из пищалей, все чаще и чаще стали свистеть у него над головой. И он повернул своего коня к городу. Далеко объезжая русских, преследующих бегущих защитников Таллина, Шенкенберг по освещенной равнине поскакал к своим.

— Стой, Иво!.. — прогремел за его спиной голос… знакомый голос, заставивший задрожать храбреца.

Иво Шенкенберг только пришпорил коня.

— Остановись, трус!.. — вскричал Гавриил, гонясь за ним. — Тебе не уйти от меня, мой конь резвее твоего.

Однако Ганнибал Эстонии все гнал коня к городским воротам.

— Я всажу тебе меч в шею, если ты не остановишься, — пригрозил тогда Гавриил.

Иво резко повернул коня и остановился.

— Что тебе от меня надо? — произнес он сквозь зубы, при этом смотрел из-под шлема мрачно.

— Я принес тебе привет с того света — там сегодня ждут одного из нас, — улыбнулся Гавриил. — Готовься в дорогу, Иво, твой пришел черед предстать перед оком Создателя, перед оком, которое видит все.

— Я не хочу с тобой сражаться, — покачал головой Шенкенберг, — так как ты не человек, ты — призрак.

— Ты, должно быть, еще помнишь, как я стал призраком? — все куражился Гавриил. — Или напомнить, как было дело? Бежал я и получил удар в спину? Или пал от твоей руки в честном поединке, как ты сказал Агнес фон Мённикхузен?

— Откуда ты это знаешь? — ужаснулся Шенкенберг; он уже не сомневался, что разговаривает в эту минуту с призраком.

— Это ведь привилегия призраков — проникать повсюду и слышать все и все видеть, — Гавриил пустил своего коня вокруг Шенкенберга и нарезал круги. — От имени Агнес я должен еще поблагодарить тебя за искусную ложь, которой ты развлекал ее, но я воздам тебе за все твои постыдные проделки, и ты поймешь в свою последнюю минуту, что настоящая любовь никогда не подвигнет на поступок подлый…

— Жалкий предатель! — выкрикнул вдруг Иво, бросаясь на Гавриила. — Сейчас я увижу, бессмертен ли ты!..

Борьба продолжалась недолго. Страшным неожиданным ударом Иво Шенкенберг рассек железный шлем Гавриила и с ликующим криком поднял руку для завершающего — смертельного — удара, но в этот миг меч Гавриила, пробив стальную броню, вошел прямо в сердце противника и свалил Иво на снег мертвым.

— Прощай, Ганнибал Эстонии! — тихо молвил Гавриил, смотря на лежащего. — Жаль, что такой сильный и изобретательный человек был лишен благородства души!

ту же ночь в ворота монастыря Бригитты кто-то сильно постучал. Только долгое время спустя, после того как стук повторился несколько раз, в узкое окошечко в стене выглянул заспанный привратник и сердитым голосом спросил:

— Кто там стучит? Какому лешему не спится в эту холодную ночь!..

— Здесь гонец от рыцаря фон Мённикхузена, — отвечал нетерпеливый голос. — Живее открывай, любезный!

Однако привратник не спешил. Все привыкли к осторожности в эти многотрудные времена. Поднеся к окошку свечу, привратник глянул налево, направо — не притаился ли за воротами еще кто-нибудь, кроме этого нетерпеливого гонца. У ворот стояла лошадь с санями и виднелась высокая мужская фигура — темная, как тень; все это лишь с трудом можно было различить, так как небо снова покрылось тучами и пошел густой снег.

Эта темная таинственная фигура как-то не располагала к приятному общению. Что-то в ней настораживало.

— Пускай рыцарь Мённикхузен присылает своих гонцов днем. А ночью сюда никого не впускают, — пробурчал привратник; свеча погасла, и голова его скрылась в темноте.

Привратник хотел захлопнуть ставенку, но стоявший на улице человек просунул в окошко свой кнут и настойчиво потребовал:

— Впустите меня немедленно! Я должен сейчас же переговорить с аббатисой.

Привратник был неумолим:

— Приходи днем, тогда я увижу, что ты за птица. И, может, пущу.

— Это невозможно. Ты ведь знаешь, что город осажден русскими. Мне удалось выбраться из города через Морские ворота, в то время как на другой стороне шел горячий бой; я примчался сюда по льду через залив и должен спешить обратно, пока еще валит снег и пока не наступил рассвет, иначе меня могут схватить на дороге.

— Слишком много говоришь. Так всегда поступают мошенники, готовясь обмануть.