Фаина Гримберг - Примула. Виктория

Мария писала Карлу. Она фактически уже просила его отправить в Англию Филиппа. Мария не была никак знакома с Филиппом. Её устремления к испанскому принцу были сугубо романтическими, В Лондон прислали из Мадрида портрет кисти Тициана. Вероятно, этот портрет произвёл на королеву сильное впечатление. Теперь он представлялся ей идеалом мужчины и короля. Она заочно влюбилась в него.

Но можно себе представить, что Мария волновалась. Можно себе представить, что она вспоминала свою мать, которая была шестью годами старше Генриха. Можно себе представить Марию робеющей в предчувствии близкого брачного союза. Можно себе представить девственницу, страшащуюся мужских объятий. Можно себе представить немолодую девушку, ревностно преданную религии; наклонную скорее к аскетизму, нежели к супружеским радостям. Всё это возможно представить себе.

Она всё же очень хотела выйти замуж за Филиппа и готова была любить его всей душой.

Рядом с ней существовала реальная претендентка на английский трон — дочь Генриха и Анны Болейн — Елизавета. Вероятно, Мария не хотела раздражать подданных новыми расправами. Она мечтала устранить возможную соперницу естественным, что называется, путём, то есть просто-напросто родить в законном браке сына, само появление которого на свет уже навсегда преградит Елизавете путь к трону.

Филипп уже готовился отплыть в Англию. Страна шумела, как растревоженный улей. А если Мария умрёт, так и не родив наследника? Что тогда? На английский престол сядет испанец?!

Филипп тоже не очень-то доверял своим будущим подданным и приближённым. Он вёз с собой не только собственных поваров, но даже и съестные припасы — на первое время.

Волновало англичан и то, что Филипп уже успел жениться и овдоветь, и даже имел сына Карлоса, которому уже исполнилось восемь лет. Таким образом, в случае смерти Марии, к примеру, от родов, на престол могли бы претендовать чужаки.

Филипп отплыл в Англию летом 1554 года.

Разумеется, он был торжественно встречен. Королева ждала его в Винчестере. Прежде они никогда не видели друг друга. Испанцам Мария не понравилась, показалась старой и некрасивой. Ей же, судя по всему, жених понравился сразу. Теперь она была влюблена не в отвлечённый идеал, не в портрет, исполненный прекрасным художником, но в живого мужчину, который приблизился к ней и приветствовал её поцелуем в губы, по-английски.

Торжественный обряд венчания происходил в Винчестерском соборе. Все не могли не заметить, что бракосочетание пришлось на день святого Иакова, которого испанцы издавна почитали как покровителя своей страны. Это ни у кого из англичан восторга не вызвало. Но в целом свадебные торжества доставили народу немало развлечений. Парадное венчание, пиры, угощения, уличные представления. Из уст в уста передавалось: «Королева ест на золотой тарелке, а Испанец — всего лишь на серебряной!» Это унижение испанца примиряло с ним англичан.

Но всё же в Лондоне постоянно вспыхивали стычки и драки между горожанами и прислугой знатных спутников Филиппа.

В сентябре придворные лекари установили беременность королевы. Медицина шестнадцатого века не отличалась особым совершенством. Вполне возможно предположить, что врачи приняли за признаки беременности признаки начала ракового заболевания. Но покамест король и королева всё ещё верили в то, что на английском троне вновь воссядет католик, принц, король, с младенчества воспитанный в истинной католической вере.

Однако мероприятия, призванные вернуть Англию в лоно католической церкви, всё более и более раздражали население. Король и королева всё более склонялись к необходимости жёстких репрессивных мер. Тем более, что в этом могла им подать пример Испания.

Ещё не так давно Мария казалась людям сказочной принцессой, которой счастливая судьба справедливо подарила корону. Однако теперь, когда запылали костры и усилились гонения, Мария перестала быть для своих подданных цветком-златоцветом. Её ревностное католичество, её брак с испанским принцем отвращали от неё народ. Теперь симпатии были на стороне Елизаветы, протестантки, чистокровной англичанки. Мария стала помышлять о казни Елизаветы или по крайней мере о тюремном заточении. Но нет, нет, нет; Мария родит сына, и Елизавета будет навеки отстранена от английского престола.

Одного за другим сжигали на кострах служителей англиканской протестантской церкви. Казнили не только приходских священников, но и епископов. В пламени костров гибли женщины, старухи, матери малолетних детей, юные девушки.

Воспитанная матерью, Екатериной Арагонской, и католическими священнослужителями, Мария вовсе не полагала сожжение на костре жестокой казнью. Она знала, что огонь очищает душу еретика, уничтожая его тело. Подобно своей бабушке Изабелле, она считала, что сожжение спасает души заблудших.

Образ гонимой злыми мачехами принцессы-цветочка заменился в народном сознании обликом злобной ведьмы-католички, Марии Кровавой!

Теперь уже не объяснялись в любви к Мэриголд, теперь зазвучали иные песни:

Марию и Филиппа возненавидели.

Но ведь королева должна была дать жизнь наследнику. Время родов приближалось. Мария уединилась в замке Хэмптон-Корт. То и дело оттуда приходили противоречивые известия. Королева родила крепкого мальчика. Королева и ребёнок умерли при родах. Родилась девочка. Ребёнок мёртв. Нет, роды ещё не начались!

Роды и вправду никак не начинались. Была ли королева беременна? Возможно, она родила мёртвого ребёнка. А может быть, всего лишь росла злокачественная опухоль. В любом случае несчастная женщина, уже мечтавшая о близком материнстве, страдала душою и телом.

Страна недоумевала. Наконец Мария покинула Хэмптон-Корт. Она так и не родила наследника.

А вскоре её постигло и ещё одно женское горе. Любимый супруг Филипп должен был покинуть Англию для того, чтобы править Нидерландами. Предполагалось, разумеется, что этот отъезд — не навсегда. Королева проводила мужа до самого корабля и грустно простилась с ним. Едва ли Филипп сам верил в своё возвращение.

Королева по-прежнему искореняла протестантизм посредством костров и плах. Страна нищала и слабела.

Внезапно возвратился Филипп! Впрочем, никто не верил, что он вернулся вследствие тоски по королеве. Все знали, да и сама королева знала, что Филипп хочет вовлечь Англию в войну с Францией. Война эта действительно началась и закончилась для Англии значительными территориальными потерями.