Вольдемар Балязин - Правительницы России

Его главный воспитатель, генерал Протасов писал о первых месяцах после женитьбы своего воспитанника: «Он прилепился к детским мелочам, а паче военным, подражая брату, шалил непрестанно с прислужниками в своём кабинете весьма непристойно. Причина сему — ранняя женитьба и что уверили Его Высочество, что можно уже располагать самому собою... Вот как, к сожалению, окончился 16-й год и наступил 17-й».

Между тем, очарованная своим старшим внуком, Екатерина не хотела замечать и малейших его недостатков и именно после свадьбы твёрдо решила сделать Александра наследником престола, в обход сына-цесаревича.

Ещё в 1780 году, когда Александру не было и трёх лет и, следовательно, его достоинства не могли быть определены хоть сколько-нибудь убедительно, Екатерина, независимо от чувств к старшему внуку, пришла к выводу, что его отец не может после её смерти занять российский престол. После одной из бесед с Павлом Екатерина заметила: «Вижу, в какие руки попадёт империя после моей смерти. Из нас сделают провинцию, зависящую от Пруссии. Жаль, если бы моя смерть, подобно смерти императрицы Елизаветы, сопровождалась изменением всей системы русской политики».

С тех пор мысль о лишении Павла права наследования престола не оставляла Екатерину, причём всё чаще она стала задумываться над тем, чтобы ещё при своей жизни объявить цесаревичем Александра. 14 августа 1792 года, Екатерина писала Гримму: «Сперва мы женим Александра, а там со временем и коронуем его». Платон Зубов, всячески пытавшийся вредить Павлу во мнении Екатерины, более прочих поддерживал императрицу в намерении венчать на царство Александра в обход Павла. Такая позиция Зубова объяснялась прежде всего тем, что он опасался прихода к власти Павла, ибо ничего хорошего для него лично это не сулило, и кандидатура Александра для Зубова была намного предпочтительней.

Через три недели после свадьбы Александра Екатерина начала подготовку к осуществлению второй части своего плана. 18 октября 1793 года она привлекла к делу Лагарпа, желая, чтобы он должным образом повлиял на Александра, но так как императрица говорила обиняками, Лагарп сделал вид, что не понял, о чём идёт речь.

Последствия не заставили себя ждать: в январе 1795 года Лагарп был отставлен от службы и, получив чин полковника, десять тысяч рублей на дорогу и пожизненную ежегодную пенсию в две тысячи рублей, весной уехал из России.

Перед отъездом он открыл секрет Александру и убеждал его отказаться от трона, во-первых, потому что это безнравственно, и, во-вторых, потому что Павел мечтает о короне, а Александр как раз не хочет ни императорской власти, ни связанных с нею почестей, а думает лишь об одном — избавиться от всего этого и жить честным человеком.

21 февраля 1796 года Александр подтвердил своё намерение в письме к Лагарпу. Он писал, что не изменит решения отказаться от своего звания, ибо «оно с каждым днём становится для меня всё более невыносимым по всему тому, что делается вокруг меня. Непостижимо, что происходит: все грабят, почти не встречаешь честного человека, это ужасно»... И заканчивал он это письмо так: «Я же, хотя и военный, жажду мира и спокойствия и охотно уступлю своё звание за ферму подле Вашей, или по крайней мере в окрестностях. Жена разделяет мои чувства, и я в восхищении, что она держится моих правил».

Эти же намерения — отказаться от своего сана и уйти из дворца, сменив его на сельскую хижину, девятнадцатилетний Александр поверял не только Лагарпу, но и своим друзьям — Виктору Павловичу Кочубею и князю Адаму Чарторижскому, с которым особенно сблизился после отъезда любимого наставника. Встречаясь с князем Адамом, Александр утверждал, что наследственность престола — нелепость и несправедливость, ибо народ должен вручать верховную власть самому способному из своих сыновей, а не тому, кого поставил над обществом слепой случай рождения.

Когда же стало ясно, что Екатерина не оставляет надежд предоставить престол ему, минуя Павла, Александр заявил, что сумеет уклониться от такой несправедливости, даже если ему и Елизавете Алексеевне придётся спасаться в Америке, где он надеялся стать свободным и счастливым.

Таким образом, Александр с юности определённо не хотел наследовать престол и на протяжении всей дальнейшей жизни неоднократно предлагал корону то Константину, то Николаю.

Тем временем звезда Платона Зубова разгоралась всё ярче, и многие уже не без оснований сравнивали его и с Ланским и с Потёмкиным — такова была сила его влияния на Екатерину и очевидные её милости к изнеженному, капризному, чванливому и корыстному таланту.

Статс-секретарь императрицы Григорий Васильевич Козицкий почти ничего не предпринимал без ведома Зубова, другой её статс-секретарь, выдающийся поэт Гавриил Романович Державин, почитал за счастье побывать в спальне Платона Александровича только для того, чтобы спросить: «Каково почивать изволили, Ваше Превосходительство?»

Уже в первые годы своего фавора, став генералом и графом, Зубов добился титулов и для своего отца и всех трёх братьев — Дмитрия, Николая и Валериана, получив денег, драгоценностей, недвижимости и собственности не менее чем на три миллиона рублей.

В 1793 году Зубову из рук австрийского императора Иосифа II был дан титул Светлейшего князя Священной Римской империи, он стал командующим артиллерией русской армии, генерал-губернатором Новороссии и кавалером множества иностранных и всех российских орденов, кроме военного ордена Георгия, который давался за подвиги на поле боя. Укрепляя своё положение в администрации, Зубов пригласил к себе одного из ближайших помощников Потёмкина Адриана Моисеевича Грибовского, который вскоре сосредоточил в своих руках многие нити государственного управления. Разумеется, не все попустительствовали Зубову. Его открытыми недоброжелателями были, например, Суворов и русский посол в Англии граф Семён Романович Воронцов. И даже когда любимая дочь Суворова, фрейлина Наталья Александровна, в 1795 году вышла за брата Платона — Николая, то отношения Суворова с Николаем стали вполне родственными, но взаимоотношения с фаворитом никак не улучшились.

В то время как на лужайках и в павильонах Царского Села порхали купидоны, посылая стрелы в сердца прекрасных кавалеров и дам, бригадир Валериан Зубов вновь сражался под ядрами и пулями, которые летели ему навстречу из пушек и ружей польских инсургентов и французских якобинцев.

В 1792 году он отправился сначала в Польшу, а затем в армию союзников, воюющую против революционной Франции. На территории Германии Валериан встретил ехавшую в Петербург невесту Александра Луизу-Августу, был ей представлен, очаровался прелестной принцессой и написал об этом Платону. Платон же не преминул показать его письмо Екатерине, отчего императрица ещё больше расположилась и к Валериану, и к будущей невестке, так как Валериана она считала тонким знатоком и высококвалифицированным ценителем женской красоты, а главное, его мнение полностью совпадало с её собственным. После того как, побывав в боях с якобинцами, Валериан вернулся в Петербург, 27 января он вместе с братьями и отцом был возведён в графское достоинство, получил орден Александра Невского и вскоре в очередной раз отбыл в Польшу.