Вольдемар Балязин - Правительницы России
- Название:Правительницы России
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:АСТ, Астрель
- Год:2002
- ISBN:5-17-014829-1, 5-271-04362-2
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Ваша оценка:
Вольдемар Балязин - Правительницы России краткое содержание
За всю многовековую историю России на долю женщин выпало править чуть больше ста лет. В нелёгкое для страны время приходили они к власти, и нужно было немало мужества и сил, чтобы сохранить государство и уберечь общество от великих смут.
Княгиня Ольга и Елена Глинская, Софья Алексеевна и Екатерина I, Анна Ивановна и Елизавета Петровна и, наконец, Екатерина Великая — героини нашей книга. Автор не ставил перед собой задачи нарисовать полную историческую картину происходивших событий. Главная цель книги — показать личные судьбы и жизнь российских правительниц, их характеры и склонности, достоинства и недостатки. Перед нами — живые, мятущиеся натуры, чьи личные качества, симпатии и антипатии во многом определяли и ход событий в государстве, и сложные, противоречивые ситуации в очень непростом российском обществе.
Правительницы России - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И по давно заведённому ещё учителями его — Никоном да Иваном — обычаю, исполняемому даже раньше утренней молитвы «Отче наш», сказал он себе: «Ныне же по календарю от сотворения мира идёт год 6620-й, а по Рождеству Христову — 1112-й, как вычислил честный мних Дионисий Малый». Мысленно произнеся это, Нестор добавил: «А месяц от начала года — третий, число же дней одиннадцатое». И не было то некоей блажью или причудой, а объяснялось главным занятием старца — он был летописателем, и в счёте временных лет ошибаться ему было никак нельзя: в реке времени надлежало ему плыть верно — от одного маяка к другому, следуя за надёжным кормчим — хотя и язычником, — богом времени Кроносом, отцом самого Зевса.
И далее, как обычно, давно заведённым порядком пошли одна за другою привычные думы: кому из святых ныне память и с чего надобно начать работу?
«А день сегодня равноапостольных преподобных мужей Кирилла и Мефодия», — без всяческого труда вспомнил он, ибо этот день был для него, как и для каждого книгочея, великим праздником.
«Хорошо бы с утра в храм сходить да свечи в честь преподобных поставить», — подумал Нестор, но тут же суетно помыслил, что с утра лучше писать, а свечи поставить и молитву вознести можно и в литургию.
И перед мысленным его взором всплыла последняя фраза, написанная накануне вечером: «Игорь же начал княжить в Киеве, мир имея ко всем странам. И пришла осень, и стал он замышлять поход на древлян, желая взять с них ещё больше дани».
«Вот теперь-то и начнётся самое главное», — сказал сам себе Нестор и, подумав немного, мысленно проговорил следующую фразу, которой должно было продолжиться повествование: «В год 6453 от сотворения мира и в 945 от Рождества Христова...»
Нестор тихонечко встал, осторожно, чтобы не будить келейника — отрока-послушника, прошёл в сенцы, где стояла кадь с водою, зачерпнул глечик, подхватив чистый рушник, и вышел за дверь — на вольный воздух.
Ещё не проснулись птицы, не кричали на птичьем дворе петухи, ещё стоял в блёкло-голубом небе золотой подковой начинающий бледнеть месяц, но уже тускнели звёзды, и ангелы отрывали эти серебряные гвоздики с бархатного покрова ночи, унося его за окоём, откуда вскоре должно было пожаловать солнце.
Нестор умылся и неспешно вернулся в келью. Так же сторожко подошёл к иконе евангелиста Иоанна, единственной бывшей в его покое, ибо был Иоанн вознесён в сердце его превыше прочих святых, и молча прочитал «Отче наш», а потом и все остальные молитвы символа веры. А после обратил он свой взор к книжным полкам, где стояли книги и лежали свитки — бесценные сокровища, с коими не могли сравниться даже драгоценности монастырской ризницы.
Взяв пуховое опахало, Нестор бережно провёл им по харатейным спискам и, сняв с полки один из них — сочинение византийского императора Константина Багрянородного «Об управлении империей», чтобы свериться с ним при сегодняшней работе, любовно погладил книгу по кожаному переплету, положил на стол, на коем покоилось любимое его детище — «Повесть временных лет» и стояли чернильница и песочница, лежали аккуратно очиненные перья и листы чистого пергамента.
«Господи, благослови», — прошептал Нестор. И тотчас же с чувством гораздо более сильным, чем молитвы символа веры, произнёс, как заклинание, любимое своё изречение, с коего начиналось Евангелие от Иоанна: «Вначале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было вначале у Бога. Всё через Него начало быть, что начало быть. В Нём была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его».
Нестор взглянул на образ Иоанна, перекрестился и, вздохнув, положил на лист первую строку сегодняшнего урока: «В тот год сказала дружина Игорю: «Отроки Свенельда изоделись оружием и одеждой, а мы наги. Пойдём, князь, с нами за данью, да и ты добудешь и мы». И послушал их Игорь — пошёл к древлянам за данью и прибавил к прежней дани новую, и творили насилие над ними мужи его. Взяв дань, пошёл он в свой город. Когда же шёл он назад, поразмыслив, сказал своей дружине: «Идите с данью домой, а я возвращусь и пособираю ещё». И отпустил дружину свою домой, а сам с малою частью дружины вернулся, желая большего богатства. Древляне же, услышав, что идёт снова, держали совет с князем своим Малом: «Если повадился волк к овцам, то вырежет всё стадо, пока не убьют его. Так и этот: если не убьём его, то всех нас погубит». И послали к нему, говоря: «Зачем идёшь опять? Забрал уже всю дань». И не послушал их Игорь. И древляне, выйдя из города Искоростеня против Игоря, убили Игоря и дружину его, так как было её мало». Нестор положил перо, подумал немного и добавил: «И погребён был Игорь, и есть могила его у Искоростеня в Древлянской земле и до сего времени». Нестор ещё раз отложил перо и подумал: «Может быть, написать, как убивали древляне Игоря?» И живо представил всё, что было.
...Древляне напали на сорок дружинников Игоря из засады. Те и охнуть не успели, как почти всех их перебили, а раненых в полон не взяли, добив до смерти мечами и копьями. Однако же, прежде чем учинили над увечными отроками Игоря смертоубийство, повязали их вервием и заставили глядеть, как убивают их князя.
Игоря Рюриковича, в устрашение всем, кто пожелал бы, хотя и через много лет после, пойти по его стопам, повалили на землю и привязали к каждой из его ног вершину гибкой и молодой, но уже сильной и крепкой берёзы.
Нестор ясно видел, как багроволицые от натуги древлянские воины числом не менее дюжины повисли на склонённых к земле, трепещущих вершинах деревьев; как ещё полдюжины других стали привязывать Игоря к макушкам согнутых берёз, как хрипел и неистовствовал князь, понимая, что произойдёт с ним через самое краткое время, но ничего не мог поделать, и оттого сначала был от ярости красен, а в самом конце — побледнел, ибо ощутил неминуемую ужасную свою кончину...
И раненые воины его, хотя и сами ждали собственной смерти, всё же закрыли глаза, страшась глянуть на разорванное надвое тело своего князя...
Увидел Нестор и голодных вранов, бросившихся клевать растерзанную плоть Игоря, и окровавленные тела зарубленных отроков... и содрогнулся летописец.
«Нет, не стану я о том писать», — решил Нестор — и, взяв перо, продолжил: «Ольга же была в Киеве с сыном своим ребёнком Святославом, кормилец его был Асмуд, а воеводой Свенельд — отец Мстиши».
И снова отложил перо в сторону Нестор, подумав, а надо ли писать о том, кто таков Мстиша? «Хорошо бы было сказать, что Мстиша, сиречь, Мстислав, был сыном Свенельда, старого Игорева воеводы, и что именно он убивал Игоря Рюриковича. А что же тогда Свенельд? Едва ли он, отец убийцы, был в стороне от всего этого. Однако же, с той поры, как княжили Игорь и Ольга, как происходило всё это, прошло уже почти двести лет. Так можно ли говорить, что всё это было на самом деле, когда и событие, коему сам являешься современником, а то и свидетелем, порой нельзя распознать до конца и наверное. И потому не стану я писать того, что сомнительно — такового в старых временах предостаточно, — а постараюсь писать только то, что считаю достоверным. И хотя каждое слово моё станет потомкам дорогим откровением, ибо они будут жить от описываемых лет ещё далее моего, всё же не резон мне писать того, что точно не знаю».
Шрифт:
Интервал:
Закладка: