Иван Полуянов - Седьмой патрон
- Название:Седьмой патрон
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Средне-Уральское книжное издательство
- Год:1977
- Город:Свердловск
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Иван Полуянов - Седьмой патрон краткое содержание
Седьмой патрон - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Крестный, в стеганом халате и шлепанцах на босу ногу, сутулился за конторкой.
— Бухгалтерия? Проходи, легок на помине.
Раньше полагалось целовать ему руку и шаркать ножкой. Крестный, коль я реальное училище кончу, прочит меня в бухгалтеры, а под хмельком — вольно ему шутить — в свои наследники и управляющие.
Голова старика была обмотана мокрым полотенцем, борода смята, веки красные: с бакалейщиком Файзулиным, небось, ночь напролет дулся в карты. Встретившись с моим взглядом, крестный сокрушенно развел руками:
— Татарское иго, нет на него Дмитрия Донского! Да ступай ты сюда, — нетерпеливо позвал он к конторке. — Считай, чего тебе скажу.
Я занял место у конторки, придвинул счеты. Окна зашторены, горит оплывшая свеча. Душнр и сумрачно. Тяжелая дубовая мебель кажется каменной, тесно в комнате, точно в склепе.
— Клади! — расходясь, старик перечислял цифру за цифрой.
Костяшки привычно пощелкивали. Убытки у крестного то, что большевиками реквизировано: паи в фирмах и пароходствах, пара рысаков, дом на Поморской, счета в банке…
— Итог? — скомандовал Зосима Савватьевич. Поморщился, держась за голову. — Виски ломит, а опохмелиться не дают. Ровно не я в доме хозяин. Что там у тебя? Подбил?
— Четыреста пятьдесят девять тысяч, крестный.
— Перебери народишко, сволоту, коя из моих рук кормилась.
Снова старик на память называл цифры, я 'еле успевал гонять костяшки.
— Приплюсуй женок, ребятишек. У кого и родители-перестарки, не работают, зато жрать подай. Кругло взять, тысчонки три с гаком наберется, верно? Клади три с половиной! — Крестный, приосанившись, огладил бороду. — Людишек-то… Тыщи! Мы, стало быть, жили и другим жить давали — опора, становой хребет державы. Ты, Сережка, земляка-сольвычегодца Строганова вспомни — царя деньжатами ссужал. Кузьма Минин Русь спас. А про Третьякова слыхал? В Москве картинную галерею завел. Алексеев, он же Станиславский, целый театр основал. Мамонтов, строитель Вологодской железной дороги, — искусствам первый покровитель. Мы… все, мы — купцы, промышленники! Я тож не отставал, тебя за уши из навоза в люди волоку — получай образование. И тебя, и…
Сорвав с головы полотенце, он гаркнул, раздувая жилы на шее:
— Виринея, давай сюда, жених прийти изволили!
Я помертвел. Сейчас неслышно возникнет на пороге забитое серенькое существо — потупленные глазки, ручки, смиренно спрятанные под передником. Хохоча зычно, крестный станет выспрашивать, готово ли у невесты приданое…
— Виринея! — гаркнул старик громче. Плюнул на пол и затряс бородой. — Никого. Разбежались, не дозовешься дармоедов. Ох, голова моя бедная… А сколь у тебя вышло, бухгалтерия? Поделил?
— Сто рублей двадцать копеек на душу, Зосима Савватьевич, — соврал я, не моргнув.
— О… о! И двугривенные на полу не валяются! Как подумаю: иной щенок маткину титьку сосет и уж ко мне в карман залез — без соли бы его съел…
Рыгнув, старик мелко перекрестил рот.
— Прости, господи, грешного… — выждал паузу и заключил неожиданно: — Недолго большевикам Россией владеть. Пропьются, прожрутся. Сто рублей, разве деньги по нонешним ценам?
За дверью раздался шорох. Шурша шелками, вошла Глафира Зосимовна: черное платье до полу, черная кружевная накидка. Затянутая в корсет, талия, как у осы.
Крестный определенно побаивается младшей дочери. Глафира Зосимовна в войну жила в Либаве, замужем за флотским офицером. Когда Либаву заняли германцы, молодые перебрались в Гельсингфорс. По слухам, ее мужа в революцию матросы бросили в воду — с корабля вниз головой.
— Того-этого, — забормотал Зосима Савватьевич, — нечистый попутал. В проигрыше выставил татарскому игу коньячишко…
— Оттого вы, папенька, на всю Соломбалу раскричались? — кривила полные красивые губы Глафира Зосимовна. — Что вы считаете, какие сроки? В казематы ЧК захотелось? Вам составят протекцию. За благодеяния ваши… Составят, как бог свят!
Уши горели — вылетел я из комнаты. Зачем приходил? На что надеялся?
Виринея была на грядах.
— На ведьму напоролся? — спросила она не без ехидства. — С чем и поздравляю.
Никто Вирку не знает, кроме меня. Тихоня, серенькая, а на самом деле она бой-девчонка, оторви да брось.
— Мне что? Пожалуйста, — дернула Виринея плечиком. — Пожалуйста, ходи. Ходи да помни: седатая сатана над тобой, Сережа, потешается.
Старые песни! Люто ненавидит она обитателей особняка с сиренью: «сатана», «ведьма», «стерва» — еще вполне сносно, иногда Вирка так по их адресу выскажется, хоть стой, хоть падай.
Лет пять тому назад мама ходила «повечеровать» на Новгородский проспект к Салтыковой, своей знакомой, и привела с собой оборвыша. Точнее, притащила силком. Одетый в кацавейку до пят, оборвыш орал благим матом и брыкался. Мама подобрала его в булочной, где эта сопля залезла к ней в карман…
Находку насильно вымыли в корыте, переодели в чистую одежонку, за стол, однако усадить не смогли. Забилась девчонка под кровать, зыркала оттуда, и глаза ее светились, точно у звереныша.
Ночью долго слышалось какое-то хрупанье, точно мышь точила сухарь: находка ела сырую картошку. Как она прошмыгнула на печь, где раздобылась картошкой, осталось тайной.
Мама встает рано. Хвать-похвать — находки уж нет!
Помнится, стоял ноябрь, выпал снег, и мама ума решилась, когда девчонка босиком пришла с улицы с ведрами воды.
— Что ты делаешь, безголовая! — всплескивала мама руками. — Да как же, чем ты раньше жила, горемыка сердечная?
Девчонка бросилась в угол, и мы впервые услышали ее голос:
— Вы побейте… побейте меня!
Виринея прожила у нас более полугода. Выяснилось, девочка удрала из сиротского приюта — после порки за строптивость. В поезде-товарняке попала в Архангельск. Связалась со шпаной, воровала, клянчила на папертях милостыню.
Не была она лишней в нашем доме. Нас, право, не назовешь белоручками, только Виринея… Люльку качать (наша младшенькая была совсем еще мала) — Вирка, в лавку, во двор за дровами — Вирка, везде Вирка! Смышленая, расторопная, она первой поспевала всюду, звала маму тетечкой, отца — по имени-отчеству и вечером ему громко читала газету…
— Грех заедать сиротский век, — сказала мама и увела Виринею к Зосиме Савватьевичу.
Клянусь, никто ее не учил, но Вирка бухнулась крестному в ножки.
Есть у нее завидное свойство: с одного взгляда Вирка безошибочно разбирается в людях. Наверное, с тем и на свет появилась.
Растроганный крестный той же осенью устроил девочку в епархиальное училище, на все готовое. В летние каникулы он берет ее к себе, и Вирка ведет по дому самую черную работу: моет полы, возится в парнике и на грядах.
— Что случилось, Сережа? — схватила Вирка за руку.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: