Андрей Гришин-Алмазов - Несчастливое имя. Фёдор Алексеевич

— Видно, сам Господь не хочет сбора нашего воинства в Орле.

Так был отвергнут первый план подготовки новой войны с Турцией. Наводнение посчитали за Божье предупреждение и предначертание. Вода через три дня спала, и Ромодановский и генералы вернулись в Москву.

По дороге медленно ехал всадник, с грустной радостью озирая поля, луга и рощи, помнившие его детство и отрочество, и любопытным взором, как будто желая испытать память свою, искал с детства знакомые приметы. Впереди показалось озерко. Подъехав, он слез с коня и припал к воде, в которой часто плескался в отрочестве, и спокойствие вливалось в него вместе с прохладой. Утолив жажду, он взял коня под уздцы и направился к стоящему невдалеке старому дому. Вместо наезженной колеи от колёс к дому вела узкая змеевидная дорожка. Машинально он направился к красному крыльцу, где ещё висела на петлях резная дверь, и постучал. Лишь тишина ответила ему. Он постучал сильней и настойчивей, дверь отворилась, и он увлдел согбенную старушку, подслеповато смотревшую на него.

— Здравствуй, кормилица.

Старушка застыла на мгновенье, а он нагнулся и поцеловал её в щёку.

— Андрюша, да как же...

Она обмерла, протягивая руки, Андрей обнял её и оторвал от земли. Старушка целовала его, обливаясь слезами. Наконец он поставил её на место и привязал коня к крыльцу.

— Неушто бежал от басурман окаянных? Ведь даже за выкуп, што батюшка-князь давал, тебя не отпускали.

Князь Андрей Григорьевич Ромодановский печально усмехнулся, поминая в душе четырнадцать лет плена.

Она посторонилась, пропуская князя Андрея. Ромодановский медленно вступил в отчий дом.

В это время с улицы долетел стук копыт, кто-то спешил к поместью. И вот уже дверь с грохотом распахнулась, и как очумелый в дом влетел младший брат Михаил и сразу сдавил его в объятьях:

— Господи, Андрей, неушто ты...

Следом в дом вломился троюродный брат Юрий, уже старец, с сыном Фёдором, дядья Иван и Михаил Григорьевичи, чья-то жёнка с годовалым дитём на руках, а за ней отец — собрался весь род князей Ромодановских. Григорий Григорьевич умилённо плакал и тоже поспешил обнять сына. Казалось, возрадовался даже дом, не видевший господ лет двадцать. Князь-отец продолжал плакать:

— Андрюшенька, первенец мой, я тоби боярство испрошу прям завтрева, за муки твои во плену.

Обласканный роднёй, Андрей тоже прослезился и, указывая брату на ребёнка, радостно спросил:

— То не иначе мой племянник?

Михаил, весь сияющий, закивал, взял сына на руки и отдал брату:

— Да, энто мой сын. Я его в честь тебя Андреем назвал.

Ребёнок заплакал, и мать поспешила взять его на руки.

Тем временем во дворе собрались селяне поглазеть на господ.

Старый князь Григорий Григорьевич велел приказчику для холопов столы со съестным и питием выставить, накрыть столы в доме для всей собравшейся родни. Суматоха продолжалась. Когда садились за столы, Андрей спросил отца:

— Батюшка, ты мене энто село не отдашь?

Князь даже растерялся:

— Да ты што, Андрюша, да я завтрева на тебя пяток сел перепишу, ты ж моя кровиночка, и энто обязательно на тебя перепишу, коли ты того хочешь. — Затем, придвинувшись ближе, зашептал на ухо: — Я ново войско собираю противу турок, по воле государя, так вот ты и Косагов поход в Крым и возглавите. Четырнадцать лет тама сидел, теперича тама тебе всё ведомо, вота и взыщешь за свои годочки.

Многое произошло так, как и предполагал Григорий Григорьевич. Первого мая Андрей был представлен царю, а восьмого мая князя Андрея Григорьевича Ромодановского и окольничего Ивана Максимовича Языкова пожаловали в бояре. Стольник же Алексей Лихачёв был пожалован в окольничии. Андрея как бы приглашали в новое окружение царя.

И вновь Андрей Алмазов прибыл в Мезень, но на этот раз не один, а с князем Андреем Ромодановским. Оба с каким-то детским счастьем на лице. Запасы еды захватили с собой сразу, чтобы порадовать сосланного боярина разносолами. Свой приезд на этот раз не скрывали и ввалились к Матвееву прямо среди дня. Артамон Сергеевич радостно обнял Ромодановского. За стол сели вчетвером: сам Артамон Сергеевич, его сын Андрей, его крестник Андрей Алмазов, сын его друга Андрей Ромодановский.

— Значит, мир с турками заключили, — утвердительно сказал Матвеев, смотря на Ромодановского.

— Ага, тольково уся Южная Украина, што за Днепром, к Турции отошла.

— К тому и шло.

— Батюшка ныне обдумывает планы создания нового войска для войны с Турцией. Князь Василий Голицын даже небольшую толику денег приготовил. Отец с Одоевским были на Пушкарском дворе, тама какие-то новые пушки лить стали. К тому же батюшке теперь дозволено в случае сбора войска объединять полки в большие, крупные когорты на немецкой основе.

— И когда ту войну думают начать?

— Через два года, по весне.

— Да, если с умом, то к ней хорошо подготовитьси можно.

Андрюшка Матвеев старался быстрей набить желудок забытыми яствами, а отец его почти ничего не ел, больше слушал прибывших. Ему не терпелось вернуться в Москву. С возвращением из плена Андрея Ромодановского силы, стоявшие за возвращение Матвеева, стали понемногу перевешивать.

— А хто ныне во главе Посольского приказу? — задумавшись о чём-то, спросил Матвеев.

— Сам государь.

— Сам — энто хорошо. — Матвеев вдруг неожиданно заулыбался: — Сижу межу трёх Андреев, желанье загадывати можно.

— Ну, вота и загадай, штобы тебя побыстрей из ссылки отпустили.

Матвеев опять заулыбался.

— Да услышит Господь моление из уст бывшего пленника, за христианскую веру стоящего.

Все перекрестились. В это время дверь раскрылась, и в избу вошёл мезенский воевода Хвостов со стрельцами.

— Хто таки? Пошто пожаловали? — выпалил он, грозно смотря на гостей Матвеева.

Ромодановский поднялся из-за стола:

— Я боярин, князь Андрей Григорьевич Ромодановский, со товарищем. А вота грамота государя, дозволяющая посетить опального боярина и переговорить с им.

У Хвостова даже рот открылся. В испуге воевода замахал руками:

— Да што ты, батюшка-боярин, я б тебя и без грамоты допустил. Да разешь мы могли подумати, што сынок самого князя Григория Григорьевича пожаловал. Нам и в голову то не могло притить.

Хвостов попятился, выталкивая стрельцов, сам чуть не споткнувшись о порог. Когда он вышел, Андрей Алмазов рассмеялся:

— Надо будет ему часть съестного оттащить, тогда тебе, Артамон Сергеевич, боле воли тута будет.

— Отнеси.

Ромодановский снова сел за стол.

— Поместья тебе вернули, Артамон Сергеевич, так што съестное твой приказчик теперича будет доставляти постоянно. Он и сам тебя поспешает увидеть. В доме твоём, што в Москве стоит, ныне порядок наводят. Сына твово в Елецкий полк офицером записали.