Роберт Фаббри - Веспасиан. Трибун Рима

– Не думаю, что Евпреп сможет долго поддерживать такую скорость, – проорал Гай, обращаясь к Титу. Голос сенатора был едва слышен в оглушающем шуме цирка. – Он уже выжал из своей упряжки все, вряд ли еще что-то осталось.

Колесницы готовились в пятый раз проходить узкий поворот. Гентий, самый близкий из преследователей, продолжал нажимать. Позади него другой «синий», пользуясь тем, что «красный» безропотно держится за двумя лидерами, рванулся вперед, в расчете поравняться с Гентием и обойти его на следующем повороте. Заметив угрозу, «белый» принял вправо и зацепил колесом переднюю ногу ближайшей к себе лошади соперника. Бедное животное вздыбилось от боли, в результате чего другие кони упряжки стали обгонять раненого собрата. Они повалились друг на друга, подняв облако пыли и опрокинув повозку, сломавшую дышло. Возница едва успел освободиться от вожжей, как обезумевшая упряжка вскочила и устремилась во весь опор в обратном направлении, как раз навстречу подъезжающим повозкам. Толпа с ревом вскочила на ноги, предвкушая новый поворот событий. У хортатора беглой упряжки не было ни малейшего шанса остановить ее, и неуправляемые кони летели к неминуемой катастрофе.

Осознав приближающуюся на ужасной скорости опасность, возницы трех задних квадриг разбили строй в надежде, что упряжка пролетит между ними, но бесхозные кони испугались и уклонились влево, перерезав дорогу средней из колесниц. Восемь лошадей столкнулись хрустом ломающихся костей и треском дерева. Возница перелетел через копошащуюся массу тел, рухнул с глухим стуком на изрытый песок арены и остался лежать без движения. Замершая было публика восхищенно взвыла.

Когда убрали пятого дельфина, Веспасиан снова бросил взгляд на нишу с императором как раз в момент, когда Тиберий похлопывал Азиния по плечу, поздравляя с превосходным зрелищем. Антония диктовала Ценис письмо. «Как удается ей сосредоточиться в таком шуме?» – подумалось молодому человеку. Но видимо, дела государства не могут ждать.

– Это было здорово! – воскликнул Сабин, когда очередная бригада рабов, вооруженных ножами, принялась выпутывать из кучи лошадей, еще достойных этих стараний, и предоставляя остальных их участи.

– Мой Гентий победит, вот посмотрите! – с торжеством в голосе заявила Веспасия, когда два лидера в предпоследний раз прошли узкий поворот.

Оба возницы, покрытые потом и пылью, боролись друг с другом за самую короткую дорожку. Оба были измотаны до предела и знали это. Когда они, нахлестывая коней, в последний раз въехали в широкий поворот, перепачканные песком лица словно окаменели от напряжения – одна ошибка, и все мучения предыдущих шести кругов окажутся напрасными. Ведь пришедшему вторым не дают награды.

В миг, когда исчез шестой дельфин и начался последний круг, рев болельщиков раскатился эхом над всеми семью холмами Рима. Ценис не было больше рядом с госпожой, и Веспасиан вытягивал шею, стараясь высмотреть ее. Не преуспев, он снова обратился к гонке.

Евпреп, подгонявший лошадей с одержимостью человека, решившего выиграть любой ценой, удерживал лидерство. До последнего поворотного столба оставалось около сотни шагов. Гентий, поняв, что держась с внешней стороны, он соперника не обгонит, бросил взгляд через левое плечо. «Красный» кельт находился почти на корпус позади ведущей колесницы. Немного придержав коней, Гентий принял влево, вклиниваясь между квадригами и вынуждая кельта сбавить ход. Поворот быстро приближался, и «белый» погонял так, что передние ноги его коней почти касались колесницы «синего». Опасаясь, что если он притормозит, то Гентий врежется в него, Евпреп вошел в поворот на скорости большей, чем подсказывало благоразумие. Его упряжка замолотила копытами, теряя сцепление на повороте. Повозку занесло вправо. Гентий вклинился с внутренней стороны от соперника, «облизал» угол и ускорился в финальном рывке.

Все, кто сел, повскакали снова, во все горло поддерживая любимую команду. Вырвавшись на полкорпуса вперед, Гентий гнал вовсю. Евпреп безжалостно нахлестывал своих измочаленных животных, но это не помогло. Гентий буквально пролетел последний поворотный столб – и седьмой дельфин упал. Победитель вскинул в триумфе руки и направился на круг почета. «Белые» выиграли первый заезд, и их фракция чествовала героя минуты.

Веспасия зашлась от восторга.

– Мне причитается тридцать денариев – ровно столько, сколько вы, мужчины, проиграли! – ликовала она.

Гай и Тит восприняли происшествие спокойно, но Сабин, не выносивший поражений, разъярился.

– Этого Евпрепа стоит подвесить за причинное место – как мог он продуть, почти выиграв?

– Я так не думаю, – возразил сенатор. – Он гнал слишком быстро с самого начала, и его упряжка вымоталась.

Гентий остановил колесницу перед ступеньками, ведущими к императорской ложе. Под восторженные крики толпы победитель взбежал наверх и получил пальмовый венок и увесистый кошель из рук Азиния. Консул сиял – день начался прекрасно.

Рассевшись по местам, болельщики принялись наблюдать за представлением жонглеров и гимнастов, заполнявших время, пока беговую дорожку готовили к следующему заезду, убирая трупы лошадей и обломки колесниц. Веспасиан снова посмотрел на ложу, но Ценис в ней не заметил.

– Если ты выглядываешь ту девчонку, то смотришь не в том направлении, дорогой мальчик, – прошептал ему на ухо Гай. – Она вон там.

Юноша повернул голову. И верно, в том самом проходе, которым воспользовались они, появилась Ценис. Девушка сбежала по ступенькам, и Веспасиан затаил дыхание, когда она свернула направо и двинулась прямо к ним. Не веря своим глазам, он смотрел, как рабыня останавливается перед дядей и, не отрывая взгляда от пола, протягивает сенатору листок пергамента. Гай взял письмо, быстро прочитал и вернул посланнице.

– Передай госпоже Антонии, что мы будем очень рады.

Ценис поклонилась и, все так же не поднимая глаз, повернулась и ушла. Все уставились на Гая, на лице которого появилось изумленное выражение.

– Ну? – спросила Веспасия.

– Крайне необычно, – отозвался сенатор. – Похоже, знатная госпожа сочла возможным пригласить меня и мальчиков на обед.

– Когда? – выпалил Веспасиан.

– Завтра, мой дорогой. Это великая честь. Но с какой стати ей понадобились вы двое?

Веспасиана разбудили перемещения и разговоры домашних рабов, которые зажигали лампы, растапливали очаг и накрывали стол для завтрака. Аромат свежеиспеченного хлеба и предвкушение встречи с Ценис без труда убедили юношу встать с кровати.

В атриуме он застал Гая. Сенатор восседал рядом с ларарием и поглощал пищу, тогда как на ноги ему надевали сандалии.