Роберт Фаббри - Веспасиан. Трибун Рима

– Ну, если ты так считаешь. – Веспасиан улыбнулся другу.

Его раздирали противоречивые чувства: признательность дяде, готовому на такие жертвы ради него, и унижение при мысли, что Гай явно не считал племянника способным справиться самостоятельно.

– Ну, раз мы выложили все друг другу начистоту, то что скажешь?

– Насчет чего?

– Насчет того предателя.

– Полагаю, это некто из штаба Поппея, кому довелось либо обсуждать приказ с командиром, либо писать или передавать его. Но возможно, что этот человек связан с целетами, посылавшими проводников.

– Об этом я и сам догадался, – сказал юноша слегка разочарованно.

– А зачем тогда спрашивал?

– Надеялся, ты способен посмотреть на это дело под другим углом.

– Э, не стоит огорчаться, не услышав от меня блестящих мыслей, – хмыкнул кулачный боец, довольный своей сообразительностью. – Мне тут отведена роль мускулов, а не мозгов.

– Прости, Магн.

Тот буркнул что-то в знак согласия, и дальше они поехали в молчании. Топот сотен копыт и подбитых гвоздями сандалий по твердой, как камень, земле наполнял воздух. Шел четвертый час дня, и солнце начало припекать. Лошади и люди покрылись потом. Веспасиан ослабил красный шейный платок, который не давал доспехам натирать кожу, и посмотрел на небо. Орлы улетели. Юношу обуял приступ страха, который он отмел как суеверную чепуху. Разумеется, птицы не могут сопровождать колонну всю дорогу, у них полно более важных дел. И все же его глаза ощупывали небосвод в тщетной попытке разглядеть повелителей неба. Справа вдали он заметил темное пятно, быстро приближающееся к римлянам. Прикрыв глаза ладонью от слепящего солнца, Веспасиан пытался понять, что это. По мере приближения пятно приобрело очертания стаи крупных птиц. Другие тоже обратили на них внимание, и по рядам пробежал ропот.

– Кто это, Магн?

Магн сплюнул через плечо и зажал в кулаке большой палец, чтобы отвести дурную примету.

– Грачи летят с востока. Плохой знак, вот почему ребята заволновались.

И точно, когда стая промчалась над головами легионеров, плевками и большими пальцами дело не ограничилось: послышались молитвы, обращенные ко всем вообразимым богам, солдаты беспокойно завертели головами.

– Вперед смотрите! – рявкнул центурион Фауст. – Опцион, записывай имена всех, кто оглядывается!

В гнетущей тишине колонна двинулась дальше. Когорты спускались с северного подножия Родопских гор и вступали на более ровную местность. Впереди, милях в двенадцати, уже виднелись очертания долины, по которой текла река Гарпес. Думая о лагере близ чистого, свежего потока, от которого их отделяет всего несколько часов, люди ускорили шаг. Плохое предзнаменование вскоре забылось.

На полуденном привале Веспасиан и Магн спешились и размяли ноги. Вокруг легионеры расселись группами на земле, с наслаждением потягивая воду из мехов или жуя хлеб и вяленое мясо. Запах мочи и кала тысячи с лишним испражняющихся мужчин был нестерпимым.

Внезапно с возвышенности раздались крики. Веспасиан поднял глаза. Вниз по склону сломя голову мчалось подразделение легких лучников, осуществлявших разведку. Стрелки ринулись прямиком к Корбулону, занимавшему место в голове колонны. Корну проблеял очередной сигнал: «Старшим офицерам явиться к командующему». Веспасиан поспешил вперед.

Корбулон стоял перед запыхавшимися лучниками и слушал доклад их начальника.

– К востоку, командир… в добрых двадцати милях… можно разглядеть с гор… – говорил тот, в перерывах хватая воздух. Сняв широкополую кожаную шляпу, он утер пот со лба.

– Что? Выкладывай, парень! – Корбулона трудно было назвать терпеливейшим из людей.

– Облако пыли и дым. Мы наблюдали около часа, пока не убедились: облако движется, а дым нет. Похоже, что идет военный отряд, сжигая все на пути.

– Уверен?

– Мы смотрели, облако пыли определенно приближается.

Лучники закивали и забормотали, подтверждая слова командира.

– Молчать! – Корбулон вскинул руку. – Разойтись! И спасибо, вы молодцы. – Он повернулся к Маврицию. – Префект, возьми один из своих патрулей и вышли в ту сторону. Я хочу знать, с чем мы имеем дело.

– Есть, командир! – Мавриций отдал честь и поспешил исполнять приказ.

Корбулон кивнул Веспасиану.

– Трибун, полуденный привал придется сократить. Забить быков и погрузить туши на повозки. Перед построением раздать солдатам по пять дневных рационов – не исключено, что обоз придется бросить. Если это отряд мятежников, нам нужно переправиться через реку прежде, чем он нас настигнет.

Колонну перевели на быстрый шаг – эта скорость едва позволяла обозу поспевать за когортами. Было очень важно не растянуться. Корбулон отдал приказ, чтобы любое захромавшее животное или сломавшуюся повозку бросали вместе с поклажей. По расчетам Веспасиана выходило, что таким ходом они достигнут реки через три часа, выгадав еще три часа дневного света на переправу. Исход качался на весах, особенно если предводитель фракийцев вышлет свою конницу вперед пехоты, связав колонну боем.

Спустя час подножье гор осталось позади, римляне шли через богатые пастбища равнины, выходящей к реке. Позади, прекрасно различимое на открытом пространстве, виднелось пылевое облако над приближающимся отрядом фракийцев. Плодородная долина была усеяна фермами и деревушками – разведение лошадей и овец являлись основой хозяйства этой относительно богатой части страны.

Скорость решала все, и Корбулон взял направление прямо на реку, не утруждаясь обходить крупные поселения. Вместо этого он в качестве меры предосторожности направил туда галльские турмы, полагаясь на интуитивную догадку о верности целетов.

Возвращаясь к своему месту во главе первой когорты, Веспасиан ощущал напряжение, овладевшее людьми. Ему хотелось проехать вдоль центурий и подбодрить легионеров, но, не чувствуя присущей многим офицерам своего ранга аристократической самоуверенности, он счел, что эта задача ему не по плечу. Не совершив еще ничего, способного завоевать доверие и уважение подчиненных, Веспасиан понимал, что те смотрят на него как на зеленого юнца, который моложе многих из них. Ему пришла в голову мысль о нелепости системы, которая ставит не имеющего военного опыта паренька во главе четырехсот восьмидесяти воинов просто потому, что того угораздило родиться в обеспеченной семье. Но так было заведено в Риме с самого начала, именно таким образом сенат сохранял свои позиции в обществе, и размеры империи красноречиво свидетельствовали о том, что эта система работает. Веспасиан решил предоставить моральный дух солдат тем людям, на которых он и держится – центурионам. Успокаивала мысль, что прямо позади него шагает Фауст. Молодой человек слышал реплики ветерана, которыми тот подбадривал легионеров, побуждал держать строй, устраивал выволочки лентяям. Веспасиан понимал, что когда дело дойдет до боя, не важно, на этой стороне реки или дальше на север, именно от людей вроде Фауста будет зависеть жизнь или смерть когорт.