Роберт Фаббри - Веспасиан. Трибун Рима

– Не отводить глаз, парни! – прорычал Корбулон. – Смотрите и запоминайте, что делают они с пленниками!

Пляска прекратилась, и фракийцы затянули песню, которая становилась все громче, пока не заглушила истошные мольбы фессалийца. Двое дикарей встали у него за спиной. Песня достигла своего крещендо и вдруг резко оборвалась. Две ромфайи блеснули в воздухе. Ноги пленника упали на землю, но сам он продолжал висеть на веревках, напоминая вывешенную сушиться тряпку. Потоки крови протянулись к земле, словно те члены, которых несчастный только что лишился. Еще один взмах сверкающих лезвий отделил руки. Они описали в воздухе дугу, обрисовав зловещую арку из хлещущей крови. Обрубок туловища рухнул на землю рядом с ногами. Двое других воинов подхватили калеку и подняли. Четвертованный, но еще живой, фессалиец бессмысленным от болевого шока взглядом смотрел в сторону боевых товарищей, до которых его отделяло все сто шагов. Еще вспышка, и голова его скатилась с плеч.

Фракийцы ринулись в атаку.

– Поднять щиты! – взревел Корбулон.

Веспасиан почувствовал, как щит позади стоящего легионера проехал у него над головой и соединился под прямым углом с его собственным, оставив небольшой эллиптический зазор, позволяющий смотреть. Оказавшись в этой деревянной коробке, солдаты дышали с трудом, стараясь подавить подкатывающий ужас и ощущение скованности в таком неудобном положении. Запах пота, страха и мочи наполнял его ноздри, которые жадно раздувались, втягивая новую порцию горячего воздуха. Время словно замедлилось, юноша вспоминал занятия с Сабином, когда тот учил его при помощи тренировочного столба. Это было дома, так далеко отсюда. На молодого человека снизошло спокойствие. Он готов к бою. Это не его смертный час. Какая бы судьба ни лежала впереди, ему не суждено погибнуть в схватке с шайкой дикарей. Веспасиан покрепче сжал пилум. Первый дротик ударил о его щит. Мышцы левой руки сводило от усилия, с которым он держал щит твердо. Отовсюду доносились резкие удары – это взметнувшиеся в воздух дротики один за другим падали на линию римлян. Сжимая норовящие вырваться рукояти, солдаты рычали сквозь стиснутые зубы. Иногда доносился крик. Потом все стихло.

– Опустить щиты!

Веспасиан проворно высунулся и обломил четырехфутовый метательный снаряд, засевший у него в щите. Он уловил шелест стрел, пролетающих над головой – это лучники открыли стрельбу с того берега.

– Приготовить пилумы!

Юноша ухватил копье за основание наконечника, у свинцового шара, и отвел руку назад, одновременно перенеся вес на правую ногу.

– Бросить пилумы!

Веспасиан вложил в руку все силы, метнув тяжелое копье в приближающуюся к ним массу. Смотреть, попал или нет, времени не было. Он сразу потянулся к гладию и выхватил его из ножен. Щит соседа сзади уперся ему в спину. Юноша приготовился к столкновению. В воздухе звенели вопли фракийских раненых. Валясь, они попадали под ноги напирающим товарищам, которым не терпелось добраться до линии римлян.

Скрючившись за щитом, Веспасиан краем глаза заметил отблеск металла и чуть-чуть двинул щит вверх и вперед. Лезвие ромфайи срикошетило от края, а миг спустя сам владелец оружия налетел на металлическую бляху на щите. Ребра фракийца затрещали, дыхание перехватило. Левая рука юноши онемела от удара, но выдержала. Перенеся вес на левую ногу, он высунул меч в прогал между своим щитом и Магна. И ощутил, как клинок вонзается в мягкую плоть. Веспасиан сделал кистью резкое движение вправо-влево, выпотрошив визжащего противника, потом отдернул руку и ударил снова, выцеливая врага, занявшего место упавшего.

Рядом с ним Магн орудовал гладием как жалом, ныряя под смертоносными ударами секир и поливая врагов всеми ругательствами, какие знал. Куча тел перед ним росла.

Растекаясь вправо и влево, фракийцы пытались охватить центурии с флангов, но были отброшены стрелами пятидесяти лучников с северного берега.

Строй выдержал.

– Задняя шеренга к канатам! – закричал Корбулон, ощутив, что давление на стену щитов ослабело.

Веспасиан почувствовал, как напор сзади уменьшился – это последний в ряду за ним человек бросился бежать к спасительному берегу.

– А теперь толкайте, сукины дети! – взревел командующий. – Запихнем этих ублюдков обратно в ад!

Одним могучим усилием легионеры двинули щиты вперед, оттесняя врага. Когда первая шеренга переступила через павших фракийцев, вторая сразу принялась добивать лежащих. Многие солдаты расстались с жизнью, когда раненый противник наносил снизу удар ножом в пах. По мере того как римляне продвигались, фракийцы сбивались в кучу: задние напирали, тогда как передние подавались назад. В воцарившемся хаосе гладии безошибочно находили жертву среди массы незащищенной плоти. Иные из убитых оставались стоять в толчее, бессмысленно качая головой, по мере того как тела мотались между навершиями щитов и товарищами-фракийцами. Другие медленно оседали наземь, открывая для покрытых кровью клинков легионеров доступ к новой добыче.

После боя Веспасиан с трудом мог вспомнить об этом промежутке времени – мозг его отключился, передав управление инстинктам. Он не улавливал отдельных звуков, слышал только несмолкающий гул, который скоро стал казаться ему каким-то далеким. Вспоминалось только веселое возбуждение, с которым он наносил механические уколы, проворачивая и высвобождая меч, тогда как линия римлян, слившаяся с ним воедино, наступала, уничтожая все на своем пути. Веспасиан, не задумываясь, убивал снова и снова. Убивал, чтобы он сам и его товарищи могли жить.

Внезапно волна беспокойства прокатилась по строю фракийцев справа налево. С востока ему грозила новая опасность.

– Мавриций! – вскричал Корбулон. – Хвала богам!

Неожиданное прибытие галльских ауксилиариев вызвало у легионеров прилив бодрости. Эти юнцы, которые поутру проснулись зелеными новобранцами, теперь превратились в подразделение закаленных убийц. С новой силой взялись они за работу: махали клинками, били щитами, убивали всех на пути, медленно оттесняя противника вверх по склону. Галльские союзники тем временем повели атаку на левом фланге, круша врага длинными кавалерийскими мечами.

Сзади, из-за реки, раздался радостный рев второй когорты. Солдаты указывали на небо. Там зловещая стая грачей, так смутившая легионеров утром, улепетывала обратно на восток, преследуемая двумя орлами. На миг сражающиеся замерли и устремили глаза вверх. Орлы ринулись на добычу и схватили двух грачей когтями. Гордые птицы взмыли ввысь, крича на лету, и отпустили жертв, рухнувших беспорядочной массой перьев в самую гущу схватки людей внизу.

Фракийцы развернулись и побежали. Кавалерия ринулась в погоню.