Лотар-Гюнтер Буххайм - Крепость

Здесь можно было бы три дня рисовать, как я рисовал в Бретани, черной тушью и акварельны-ми красками. Воду для этого черпать из реки: Луара, представленная на бумаге Луарой – такого не придумаешь! Почему только я раньше не побывал в долине Луары?

И поделом мне: Сердце успокойся! говорю себе, и: Ты нарисовал сотню картин в Бретани! Откидываюсь на траву и думаю под шепот воды Луары о Бретани – моей Бретани. Наш крошечный пляж позади Batz-sur-Mer – сколько там всегда было жизни в песке: стек-ловидные кузнечики, отпрыгивающие в разные стороны при каждом шаге, шляпки раковин на камнях, которые можно было срезать ножом и есть сырыми. От воспоминаний слюна заполняет рот. Морские ежи. Немного их там было – но зато какие, ого-го! Нужно было только остерегаться их чертовых игл: Они внезапно ломались и оставались в коже – особенно опасно оранжевое их содержание! Но как не вспомнить о наслаждениях, которые имелись у M;re Binou : фаршированные couteaux – наполненные ракушки-ножики, запеченные устрицы, очищенные омары...

Надо бы выпить, говорю себе решительно, чтобы остановить полет мысли.

Вино, которое здесь произрастает, было бы то, что надо. Но, чтобы добраться до вина, надо ехать дальше.

Приходится уговаривать себя как упрямого осла: Давай! Вставай и вперед!

Меж кукурузных полей тут и там появляются маленькие четырехугольники с виноградными лозами. Если «кучер» остановится, то сможем украсть пару гроздей винограда. Они выглядят абсолютно спелыми.

Затем снова низкие дома в стиле Вламинка – шарообразные обрезанные деревья перед ними заставляют меня испытывать настоящую антипатию: Мне не видны окна домов. И деревья слишком быстро мелькают перед ними. Все выглядит изящно, будто выточенное, но страшно бесит меня.

Сумасшедшее небо: свет меняется каждые десять минут, в зависимости от того, надвигаются ли на солнце плотные или более тонкие облака или совершенно высвобождают его на какие-то мгновения.

И вновь я вынужден чертовски напрягать зрение: Так как освещение постоянно меняется, све-тотени ландшафта также изменяются.

Все больше тополей и убранных полей. И вся территория здесь теперь тоже волнистая. Каждый раз радуюсь, когда мы оказываемся на вершине очередного холма и я могу беспрепятственно все рассмотреть.

На другом берегу проезжает такая же двухколесная тележка как и в Бретани, только не окра-шенная в синий цвет. Лошадь бредет, глубоко понурив голову.

Иногда «кучер» так гонит, что наши слабые баллоны сильно шумят. Думает ли он, что за нами гонятся по пятам?

Определенным способом это так: Loire – это линия фронта. Эта линия должна удерживаться, только из-за защиты с юга. Здесь скоро может стать довольно жарко.

Взгляд улавливает нечто новенькое: Ряды продолговатых, высоких ящиков из проволочной сетки в полях, стоят перпендикулярно к направлению дороги. Наверное, емкости для спрессованных рулонов кукурузы. А вот и молодая кукуруза на полях: Она такая же, как и в Румынии. Были же времена, когда я, на своей складной байдарке, спускался по Дунаю...

Здесь наверху, на этой крыше, я тоже совершенно один. И картины ландшафта проезжают ми-мо, как и прежде: бесконечный фильм о французском ландшафте.

Деревушка.

Указатель с черным, витым шрифтом, «Salle Fetes» , на красном фоне. Этот зал, пожалуй, давно уже стоит пустым.

На вершине стоит изготовленный из бетона игральный кубик для покера, словно верхушка стойки ворот. Почти все дома примыкают непосредственно к дороге. Изгородь из искусствен-ной кривоствольной древесины: Бетон. Вот это я охотно рассмотрел бы: Изделие trompe l’oeil , во французском исполнении.

Мимо! Повсюду в витринах разрисованные узоры под дерево, даже на больших воротах въез-дов, через которые прежде во дворы въезжали коляски.

Trompe l’ceil мимикрия снова стала писком моды. Ну, в конце концов, мы тоже изображаем из себя нечто иное, чем являемся на самом деле: Тема, которая имеет и свои плюсы и свои ми-нусы.

Посреди деревушки дорога делает несколько резких поворотов. Невольно бормочу «чертово дерьмо!»

Старик тоже проклял бы эту местность. Да, если бы я мог просто наслаждаться, следуя по ней – но я вынужден быть постоянно начеку!

Доезжаем до вокзала, который стоит как неприкаянный в этом живописном ландшафте, и в его близости никаких домов. Вижу немецких железнодорожников и приказываю остановить «ков-чег».

Железнодорожники принадлежат к длинному строительному поезду. Узнаю, что железнодо-рожные пути в нескольких местах взорваны, и теперь, в последнюю минуту, их требуется сроч-но требуется срочно ремонтировать.

- Самолеты-штурмовики достали нас совершенно! – жалуется железнодорожник, командир ре-монтно-восстановительной роты. – Нам так не хватает бронепоездов с зенитками!

Ах ты, Боже мой! думаю про себя: бронепоездов ему не хватает! Как звучит-то!

Меня так и подмывает выкрикнуть: Это еще не все, чего здесь не хватает! Но я сдерживаюсь. Это первая железнодорожная часть, которую встречаю.

Во Франции размещается гигантский клуб Германских железнодорожников: секретари и обер-секретари Директора имперских путей сообщения, советники и старшие инспектора имперско-го Министерства путей сообщения – и все они ведут себя как генералы.

Наверное, и этот железнодорожник тоже принадлежит к этой плеяде довольно хитрых господ, давно позабытых мною.

- Здесь все идет кувырком, так сказать, разумное отступление – говорит он, – а такого развития событий мы не планировали. Такое просто не было предусмотрено...

- Ну, это, пожалуй, должно исходить из нашего способа мышления, – отвечаю ему и думаю при этом: Мания величия, никаких запасных путей к отступлению...

На открытой платформе вижу закрепленное канатами пианино – гротескный трофей. Навстречу нам движутся транспортные средства Вермахта. В легковом вездеходе стоят шта-белями кроличьи клетки. Между ними висит гроздь из куриц со связанными ногами: самоснаб-жение. Куда только они двигают с этим добром?

Встречаем связистов, которые тоже ничего не знают. Их обстреляли, и кроме того, на дороге обнаружили дисковые противотанковые мины. Один волнуясь, изображает, как ручная граната летела по ним сверху из дома – требовалось постоянно наблюдать и осторожничать.

Что есть лишь пустые толки, а к чему нужно всерьез прислушаться?

Что это только за такие странные, разношерстные войсковые единицы? Хоть толика героизма, по-моему, вовсе не их конек. Немного позже по обеим сторонам дороги стоят транспорты Вер-махта, полусваленые в кюветы, но нигде ни пробоины. Оставшиеся там, где их бросили, потому что закончился бензин.

Ха-ха-ха! смеюсь про себя: У кого в это время нет бензина в канистрах, тому не следует от-правляться в путь на машине. Однако наш запас дров тоже довольно скоро может закончиться.