Александр Майборода - Святополк Окаянный

Яринка уронила рогожку и с рыданием бросилась к телеге.

— Он умер! — в ужасе закричала она, подбежав к телеге.

Один из стражников, сухой и длинный, как старый осокорь, равнодушно проговорил:

— Не ори, девка. Он давно умер. Еще в обед... Надо бы его похоронить, пока не завонял, да некогда.

Векша заинтересовался:

— А что за мальчишка?

— А кто его знает... — пожал плечами стражник. — В полдень прибежал с известием, что печенеги идут, да и упал. Должно быть, запалился.

Он немного помолчал, затем добавил:

— А конь не то что мальчишка — крепкий. Вон выжил, травку щиплет.

Стражник кинул взгляд за ворота, там началось какое-то движение. Он проговорил:

— А мальчишку к вечеру приберем.

Стражник вздохнул:

— Да много их еще будет мертвых... И мальчишек... и девчонок...

Увидев, что впереди телеги тронулись, он устало махнул рукой Векше.

— Ну ты езжай...

Векша перекрестился и тронул лошадь кнутом.

За воротами распоряжался княжеский воевода Радко. Он стоял посредине дороги коричневый и крепкий, как кряжистый дуб. На голове блестел железный шлем, украшенный серебряными узорами и длинным конским хвостом из белых волос, спадающих волной на широкие плечи воеводы, покрытые, как рыбьей чешуей, кольчугой из мелких закаленных до синевы колец. Поверх кольчуги накинут короткий плащ грязно-белого цвета с изображением трезубца. Забрало шлема в виде лица разъяренной горгоны Медузы было закинуто наверх шлема, и из-под него бился пенистый прибой из седых волос, — Радко, держась старинных обычаев, не стриг бороды.

Пристальным оценивающим взглядом Радко смотрел на въезжающие подводы. Те, которые сопровождали зрелые мужчины и юноши, способные носить оружие, Радко сопровождал одобрительными приветствиями. А вот появление телег, набитых девками, как весенняя лесная поляна цветами, вызывало у него презрительные вздохи, — обуза, лишние рты.

Отроки, суетившиеся рядом с воеводой, разгоняли приезжающие телеги по городу, с расчетом, чтобы около всех стен было одинаковое количество мужчин. Над стенами воеводой уже были назначены старшины, сотники и десятники, которые встречая каждого приезжего, первым делом расспрашивали, кто он, откуда приехал и какое есть у него оружие. Если оружия не было, то десятники выдавали приезжему топор, копье и лук и предупреждали, где он должен занимать оборону.

Векше приказали разместиться у крепостной стены недалеко от ворот. Вдоль стены тянулись деревянные пристройки, поверх которых шел помост, и Векша поторопился пристроить телегу под помост на свободное место. Векша видел, что в детинец прибывало много людей. Здесь становилось тесно, поэтому надо было поторопиться занять место получше, где была бы защита от ненастья, - ведь неизвестно, сколько придется прожить в городе, а помост был неплохим укрытием, в этом Векша убедился еще в прошлый набег печенегов.

Рядом с телегой Векши встали и остальные сельчане. Пока мужчины распрягали лошадей, женщины, переговариваясь, разбирали имущество и устраивались. Темнело, и пора было устраиваться на ночлег. А детям — новое место в новинку. Они собрались в кучку и побежали осматривать город. Векша успел только прикрикнуть на них, чтобы далеко не уходили.

Вскоре совсем стемнело, и в лагере около стены загорелись костры. Сидящие на бревнах вокруг костра краснолицые мужики обсуждали события прошедшего дня. Все были ошеломлены неожиданно быстрой сменой обстановки и несколько растерянны, поэтому их повествования о своих приключениях были похожи друг на друга. Все они рассказывали, как пришлось бросить незаконченную работу; как рыдали испуганные женщины и дети; как вдруг оказалось, что запасов-то почти и нет.

Векша, ковыряя прутиком угольки в костре, задумчиво рассуждал:

— Жито не успели обмолотить. Что-то рано нынче печенеги вышли в поход. Скоро будут дожди. Неудобное время. Обычно они выходили позже.

Мужики согласно качали головой:

— Рано. Рано.

Векша вздохнул:

— Запасов в городе мало, а народу пришло много. Ох и плохо будет — голодно.

Один из мужиков с надеждой проговорил:

— Ничего, несколько дней посидим, а потом придет Владимир с дружиной.

Из темноты послышался голос. Кто-то невидимый возразил. Владимир с дружиной ушел в Новгород за войском, чтобы напасть на печенегов. А печенеги об этом прознали, и поторопились опередить его. Так что Владимир придет нескоро.

Голос раздался внезапно, и Векша от неожиданности даже прутик уронил в костер.

— Фу ты, леший! — растерянно пробормотал он.

Кто-то вскочил. Испуганные мужики повернули головы на голос. В окружающей темноте ничего не было видно, и пытаясь рассмотреть что-либо, они прятали ладонями глаза от мешавших им сполохов костра.

Из темноты показался воин в полном воинском облачении: в войлочном зипуне с нашитыми накладными пластинами, мечом на боку и коротким копьем в руке.

При виде вооруженного человека, руки мужиков невольно потянулись к лежащим рядом топорам и дубинам.

Воин, видя это, почему-то радостно засмеялся, затем пояснил:

— Меня зовут Ратша. Я сторожу стену. Вверху ветер сильный, задул огонь у меня, вот я и сошел к вашему костру согреться и углей с собой взять.

Мужики облегченно вздохнули. Векша недовольно проговорил:

— Ты, Ратша, как тать ночной. Перепугал нас до полусмерти.

Ратша насмешливо возмутился:

— Горе-воины, и как же вы будете биться с печенегами? Я-то добрый, а печенеги злые; как навалят, спуску не дадут — враз голову отмахнут.

— А мы толпой отбиваться будем. А в толпе и заяц храбрец, — проговорил Векша, поддаваясь насмешливому тону Ратши. Остальные мужики тоже повеселели. Векша дружелюбно предложил:

— Пристраивайся, Ратша, к нашему огню.

Ратша замялся, воевода велел ему сторожить стену, но на стене было одиноко и холодно, и ему хотелось присесть к мужикам и поговорить с ними и выложить свои мысли по поводу того, как следует воевать с печенегами. Поразмыслив несколько секунд, Ратша подумал о том, что в такую холодную и ветреную погоду вряд ли кому захочется бродить по полю. Печенеги хоть и неверные, а тоже люди, и давно уже где-либо спят около жаркого костра. А потому не было смысла все время торчать на стене. Придя к такому разумному выводу, Ратша пообещал себе, что посидит у костра совсем немного, только согреется, за это время ничего не может случиться, и снова пойдет сторожить стену, и смело присел на бревно лежащее рядом с костром.

Как только он подсел к костру, посыпались вопросы:

— Ратша, а давно Владимир ушел?

Ратша охотно объяснял:

— Недели две как прошло.

— А гонцов ему послали?

— Послали, но только Владимир вряд ли вернется быстро, — отвечал Ратша.