Александр Майборода - Святополк Окаянный

Будь бы Микула поопытнее, он не стал бы убегать от противника, вооруженного луком, а постарался бы его добить в близкой схватке. Но Микула видел только близкие спасительные деревья. Еще мгновение и он был бы в безопасности. Он уже почти коснулся рукой корявой коры огромного дуба, стоявшего на краю леса, как в спину что-то ударило сильное и тяжелое.

Удал был так силен, сначала Микуле показалось, что в спину ударил огромной мохнатой лапой неожиданно появившийся медведь.

«Но откуда мог взяться медведь?» — мелькнула последняя мысль в голове Микулы, и он провалился в темноту.

Микула уже не видел, что пустивший стрелы бродник, заметив, что его противник упал, пораженный стрелой, направился к нему, чтобы добить. Но не дойдя двух десятков шагов, он увидел среди деревьев нечто такое, что заставило его побледнеть, как первый снег, и в страхе броситься бежать в деревню.

Не дожидаясь, пока старшины закончат осмотр печенежского лагеря и убедятся сами, что его обитатели ушли восвояси, Векша решил побыстрее уходить из негостеприимного города. Он был уверен, что деревня была разорена, и может от нее и остались одно пепелище, но все же некоторые тайники с зерном должны были сохраниться, да и в лесу можно было добыть зверя. Векша знал излюбленные тропы и лежки лесного зверя. В общем, жить можно.

И собираться было не долго, все припасы давно съели, а лошадей пришлось зарезать еще раньше. Слава Перуну, что сами живы остались. Векша торопливо перекрестился и поправился: «Слава Иисусу!» Ныне отцовская вера в идолов не позволяется, за это могут и высечь на площади.

Правда, — Векша сел на оглоблю, безнадежно опустив руки, — без лошади телегу далеко не утащишь, самим бы до дому дотащиться.

За время осады простые жители, спасаясь от голода, лошадей забили на мясо. Тем не менее у богатых людей и у княжеских дружинников, что были под руководством воеводы Радко, лошади сохранились. И их оставалось довольно много, поэтому Векша решил обратиться к городскому старшине, и выпросить в награду для дочери, за ее заслугу в спасении города, коня.

Старшину он увидел перед воротами. Тот, вернувшись с отрядом первых мужей города из разведки в бывший лагерь печенегов, восседал на коне гордый и счастливый, — он был уверен, что князь за то, что отбили город от печенегов, обязательно его наградит.

Подойдя к старшине, Векша перегородил ему дорогу и низко поклонился.

Гудим бросил на смерда недовольный взгляд. Кто-то из старшин сердито прикрикнул:

— Уйди, смерд, с дороги!

Векша еще раз поклонился и робко проговорил:

— Я, Векша. Хочу обратиться с просьбой.

Гудим, пребывающий в благодушном настроении, мягко промолвил:

— Ну, говори, чего тебе надобно?

Векша, в котором от ласковых слов старшины разгорелась надежда, что его замысел исполнится, напомнил:

— Это благодаря моей девке город спасся. Не мог бы ты за спасение города наградить ее конем.

Векша кивнул головой.

— Их вон сколько много осталось, а нам не на чем ехать домой.

Гудим побагровел:

— Ты что, смерд, спятил? Какая девка спасла город?

Векша растерялся.

— Но ведь благодаря выдумке моей дочери печенеги сняли осаду.

Гудим тронул коня, и тот, фыркнув, шагнул вперед, напирая на Векшу. Векша машинально ухватил коня за узду. Гудим еще больше распалился.

— Да ты никак бунтовать вздумал?

Из-за его спины послышался ехидный голос Мутора.

— Да это тот самый смерд, что беспокоил горожан во время осады. Он еще призывал бить первых мужей.

Гудим склонился к Векше и с угрозой в голосе посоветовал:

— Вот что, Векша, шея бы ты домой, от греха подальше. И о дочке своей не напоминай, — город спасся не благодаря ее глупой выдумке, а потому что варвары убедились в нашей стойкости.

Затем Гудим толкнул Векшу ногой, и тот упал в снег.

С хохотом лучшие мужи проехали мимо. Только когда мимо проезжал воевода Радко, он уронил около вытирающего заплаканное лицо Векши серебряную монету и пробормотал:

— Купи себе хлеба, Векша.

Затем Радко пришпорил коня и, догнав городского старшину, поехал рядом с ним. Покосившись на закаменевшее лицо воеводы, Гудим неожиданно запальчиво спросил:

— А как мы будем объяснять князю, что город отстояли благодаря выдумке несмышленой девки? Смех будет на всю Русь. Да и за что будет награждать нас князю?

Радко подумал, что Гудим прав. В свете произошедшего, деятельность старшины и воеводы выглядит сомнительно. Городской старшина не побеспокоился о создании надлежащих запасов в городе, а воевода не наладил разведку, из-за чего прозевал набег кочевников. Князь за это по голове не погладит.

Голос Гудима звучал виновато, и Радко догадался, к чему тот клонил.

— Князю доложим так, как договоримся, — обнадежил он. — И остальным надо сказать, чтобы забыли про случай с девкой. В крайнем случае скажем, что это была не девка, а старый мудрый дед.

Спустя некоторое время воевода вздохнул:

— Так уж ведется у людей, что нет спасителя в своем отечестве.

А обиженный Векша вернулся к своей телеге. Заметив, что нехитрые вещи еще лежат в телеге, он взъярился на Марфу:

— Дура, неужели ты думаешь, что телега поедет без коня!?

Обескураженная Марфа выхватила из телеги котомки и начала суетливо их распихивать детям. Через минуту они были готовы идти.

Заодно Векша обругал и Ярину, которая была нарядно одета в чистый кожушок и белый пуховый платок на голове.

— Все, праздник окончился! — зло проговорил Векша. — Прячь подальше хорошую одежду, а то замуж не в чем будет отдавать.

Ярина, которая только что чувствовала себя героиней — спасительницей города, поникла, как нежный цветок, облитый ведром ледяной воды. Глотая слезы, она дрожащими пальцами полезла в свою котомку, чтобы спрятать туда свою надежду на светлое будущее и покрыть себя дерюжным рубищем.

Выплеснув зло, Векша сообразил, что бросать хорошую телегу не по-хозяйски, и пошел на поиски Ратши, с которым успел подружиться.

Ратша оказался на своем дворе, и Векша попросил его поставить телегу в свой двор и посторожить ее, пока он не придет в себя и не заведет коня.

Ратша удивился:

— А что городской старшина не дал тебе в награду лошадь?

— Дал! Пинка под зад, — зло ощерился Векша.

Ратша с осуждением покачал головой.

— Ай да старшина, никогда бы не подумал, что он так жаден. Впрочем... — Ратша, поморщив лоб, предположил: — Тут какая-то другая причина есть.

Векша припомнил:

— Мутор ругался, что я беспокоил людей.

— Может и это, — согласился Ратша. — Богатые стоят вместе против бедных, даже если они и ненавидят друг друга. Алчность их сбивает в одну стаю, как голод в зимнюю пору волков. Золотой идол их божество.