Тим Северин - Слон императора

– Собак и соколов можно увезти на половине лодки! – крикнул я ему.

– Нет, невозможно, – категорически ответил капитан. – Ее или захлестнет водой, или она опрокинется! Мои люди больше не будут ждать. – Он оглянулся туда, где около борта стояли последние несколько человек из его команды. Остальные уже устроились в лодке и разбирали весла.

К нам, хромая, подошел Озрик и заявил, что готов рискнуть и попытаться доставить мелких животных на берег в лодке-бадье. Я взглянул на Аврама:

– А ты не хочешь попробовать?

Драгоман решительно кивнул:

– Своих людей я отправлю с корабельной командой. Они захватят с собой наши ценности.

Протис вскинул руки:

– Вы с ума сошли! Рисковать своими жизнями ради пары птиц и своры псов!

– Нам очень пригодилась бы пара весел, – веско сказал в ответ сарацин.

Капитан прожег его сердитым взглядом, но все же подошел к борту и приказал своим людям отдать нам одну пару весел. Матросы заколебались было, но он сердито рявкнул на них, и они нехотя повиновались. Протис сам принес нам весла и положил их на палубу.

– Возможно, когда мы достигнем берега, корабль еще будет держаться на плаву. Я постараюсь отправить вам на помощь людей, чтобы спасти вас самих и ваших драгоценных зверей, – пообещал он.

Но по тому, как старательно он отводил взгляд, я понял, что грек не рассчитывает, что и корабль, и мы сами продержимся достаточно долго.

Шлюпка с командой двинулась к берегу, а мы все – Озрик, Вало, Аврам и я – схватились за валявшиеся на палубе ведра. После того как мы вычерпали из бадьи часть воды, нам удалось наклонить ее и вылить все остальное. Драгоман отыскал пару досок подходящей длины и приспособил их вместо сидений. Он же ухитрился привязать к борту пару веревок, которые можно было использовать как уключины. Мы же с Озриком топором и ломом пробили дыру в борту корабля до самой палубы. К тому времени, когда мы справились с этими делами, судно осело так сильно, что палуба возвышалась над водой от силы на три фута. Мы легко спустили нашу посудину в море. Она возвышалась над водой на какие-нибудь пять дюймов, но не тонула и не пропускала воду.

Озрик осторожно перебрался в это подобие лодки, и Аврам передал ему соколов в клетках. С пятью белоснежными собаками оказалось труднее. Они норовили прыгнуть с палубы через пролом, и их пришлось удерживать, чтобы они не перевернули лодку. Вало по одной поднимал их и ставил вниз, где за ними присматривал Аврам. Я напоследок посмотрел вокруг. Сын Вульфарда, спустившийся было в лодку, заявил, что должен вернуться, и, никого не слушая, выкарабкался обратно на палубу тонущего корабля. Ранее он уже выпустил из корзин оставшихся кур, а теперь отодвинул засов клетки с белыми медведями, широко распахнув ее дверь, после чего потом сделал то же самое с туром. Покончив с этим делом, он подошел ко мне – я все это время ждал его на палубе, – и мы вместе спустились в лодку.

Оттолкнувшись, мы взялись за весла. Все молчали, не сводя глаз с удалявшегося от нас потихоньку тонувшего корабля, где Моди и Мади выбрались из клетки: они отправились обследовать палубу и заинтересованно обнюхивать все, что на ней валялось. Я лишь совсем недавно научился отличать их друг от друга: Моди передвигался немного не так, как его брат, он заворачивал левую переднюю лапу внутрь. Какая ирония судьбы, подумал я, – научиться различать зверей как раз перед тем, как пришла пора утратить их навсегда! Медведи же быстро добрались до выпущенных Вало на свободу кур. Началась быстрая и весьма результативная погоня. Испуганное квохтанье обрывалось, в воздух поднималась очередная туча перьев, и кто-то из довольных хищников приступал к продолжению трапезы. Тем временем и тур выбрался из своего заточения и, направившись прямиком к куче сена, принялся пировать.

Вало несколько раз порывался встать, чтобы лучше видеть, что происходит на палубе, и мне пришлось прикрикнуть на него, чтобы он не раскачивал лодку. Как ни странно, он без особых признаков волнения смотрел, как его любимые медведи наслаждались последней трапезой. Я подумал тогда, что этот парень, наверное, хотел, чтобы животные встретили смерть в хорошем настроении и на сытый желудок.

Мы гребли непрерывно. Лодка двигалась очень медленно, и, пока мы плыли, солнце заметно спустилось к горизонту. К счастью, море было совершенно спокойным, и нам оставалось лишь сидеть неподвижно, чтобы не кренить нашу утлую посудину, и осторожно передавать друг другу весла. Никто не проронил ни слова.

Я пытался понять, как же примириться с потерей крупных животных. Возможно, нам удастся добраться до берега, но ведь кречеты и собаки ни в коей мере не соответствуют тому замыслу Карла, который я должен был воплотить в жизнь как глава посольства в Багдад. В лучшем случае король может приказать мне опять отправиться на будущий год в Каупанг и заново раздобыть белых зверей. Но вероятнее всего, он попросту откажется от этой затеи. Если дело обернется именно так, мое будущее – и Озрика тоже – при королевском дворце окажется под очень большим сомнением. Карл терпеть не мог неудачников, проваливавших его поручения.

Мои мрачные размышления прервал сарацин:

– Заплата из паруса должна была сильно ослабить течь, – заметил он вдруг.

– Слишком уж плохо Протис содержал свой корабль, – ответил ему Аврам. – Ты ведь сам видел под водой, в каком состоянии обшивка.

– Да, можно сказать, хуже не бывает, – согласился мой друг. – Но если бы мы смогли растянуть под водой парус сразу после того, как я это предложил, может быть, нам и удалось бы довести судно до земли и выброситься на отмель.

Я решил, что Озрик совершенно незаслуженно винил себя в беде.

– Что говорить – что случилось, того не исправить, – попытался я утешить его. – Это я принял решение нанять Протиса с его кораблем. А сейчас лучше озаботимся тем, как бы нам живыми добраться до берега в этом тазу.

Сарацин печально покачал головой:

– Даже в самом гнилом судне не начнется ни с того ни с сего такая сильная течь при совершенно спокойном море и почти полном штиле. Удача отвернулась от нас.

Его заключительные слова будто повисли в воздухе. Я поймал себя на том, что погрузился в размышления: было ли несчастье, случившееся с нашим кораблем, всего лишь случайностью, невезением или чем-то иным? Мне никак не удавалось отогнать от себя подозрение, что оно как-то связано с покушением на мою жизнь, случившемся в Каупанге.

До берега мы добрались уже перед самыми сумерками. К тому времени тонущее судно было так далеко от нас и так низко осело, что мы не видели ровно ничего из того, что там происходило. Можно было разглядеть лишь мачты, и мы предполагали, что оно так и уйдет под воду стоймя. Протис и его люди уже высадились на берег в маленькой бухте и вытащили шлюпку на берег. Вокруг нее уже собралось с дюжину людей. Я решил, что это те самые кораблестроители, о которых говорил молодой капитан. Выше на берегу я видел несколько недостроенных кораблей, стоявших на подпорках, рядом с которыми лежали наваленные в беспорядке доски. Еще дальше громоздились длинные сараи, в которых, как я решил, кораблестроители хранили свое имущество.