Александр Майборода - Гостомысл

Видя эту картину, Гостомысл выхватил свой меч и метнулся, было, к толпе сражающихся людей, но Ратиша ухватил его за полу плаща.

— Ты с ума сошел!? — зло спросил Гостомысл.

— Княжич, не спеши; дело князя — вести за собой своих воинов, но прежде чем вступать в схватку надо и головой думать, — попытался остудить княжича Ратиша.

— Не учи меня. Сейчас как тресну по голове мечом! — сердито сказал Гостомысл.

— Княжич, я не смею учить тебя, — смело проговорил Ратиша.

— Тогда отстань! — нетерпеливо дернул полу плаща Гостомысл.

— Я обещался тебя хранить, — сказал, оправдываясь, Ратиша.

— Ну и храни. Или ты испугался схватки? — сказал Гостомысл.

— Не испугался. Но тут что-то нечисто, — сказал Ратиша.

— Некогда мне с тобой препираться! Там уже бой заканчивается, — сказал, горячась, Гостомысл.

— Княжич, данов слишком мало. На нашу ладью напало два десятка стругов, а тут людей и на десяток не наберется.

— Ну и что? — сказал Гостомысл, продолжая попытки вырвать из рук слуги полу плаща.

— Как бы не попасть в засаду, — сказал Ратиша, еще крепче цепляясь за плащ.

Гостомысл с сожалением посмотрел на блестящий клинок в своей руке. Клинок был сделан искусными словенскими мастерами. Такой клинок рубил сталь, и стоил он стада коров. Но он не был испробован в сражениях.

Пока они спорили, битва почти закончилась: даны были либо убиты, либо убежали, на поле боя оставался только небольшой отряд датского князя. Но словене окружили его и уже слышались радостные крики словенских воинов, предвкушавших победу.

— Ратиша, отпусти, дурак, опоздаем! — отчаянно крикнул Гостомысл.

— Не отпущу! — уперся Ратиша.

Гостомысл поднял меч и пригрозил:

— Сейчас тресну.

Ратиша повис на его руке.

— Стой, княжич! Все равно не пущу!

— Подлый раб, — крикнул разозленный Гостомысл и ударил Ратишу по голове плоской частью клинка.

Ударом он сбил с Ратиши шлем. Шлем упал на землю, и Гостомысл ударил Ратишу по голове кулаком.

От удара у Ратиши потемнело в глазах, и он пополз на землю, но руку княжича все-таки не отпускал.

— Смерд проклятый, я же убью тебя! — со слезами в голосе крикнул Гостомысл и начал отдирать руки Ратиши от себя.

— Княжич, гляди на лес! — из последних сил крикнул Ратиша.

Гостомысл невольно бросил взгляд на лес и увидел, как среди деревьев замаячили фигуры неизвестных воинов

Еще через секунду на поляну выскочила большая толпа разъяренных воинов. Размахивая топорами, мечами и копьями, они с яростными криками устремились на увлеченных боем словен.

Дело оборачивалось худо, занятые боем с остатками данов, словене не замечали новую угрозу.

— Кто это!? — воскликнул остолбеневший на мгновение Гостомысл.

— Это даны! — крикнул пришедший в себя Ратиша.

— Откуда?!

— Они прятались в лесу, — сказал Ратиша.

— Надо предупредить отца! — крикнул Гостомысл.

— Поздно, — сказал Ратиша.

— Отец! Отец! — закричал изо всех сил Гостомысл.

В шуме боя, разумеется, никто его не слышал. Поэтому, когда словене заметили нападавших, оказалось поздно что-либо предпринимать: новый отряд данов врезался им в спины.

Таким образом, словене оказались между двумя стенами данов.

Первыми дрогнули ополченцы. В ужасе они прыснули в лес.

Ратиша потянул Гостомысл в сторону кораблей.

— Идем, княжич, скорее к стругам! — кричал он. — Или ты погибнешь!

Гостомысл же, поняв, что отцу ничем помочь не сможет, в расстройстве чувств упал на землю и заплакал навзрыд.

Между тем несколько данов заметили юношу в дорогой одежде и, догадавшись, что это необычный воин, устремились к нему, желая захватить его в плен.

— Даны идут к нам! Надо скорее бежать! — кричал Ратиша в ухо Гостомысла и пытался поднять его с земли.

К его облегчению, Гостомысл пришел в себя и поднялся.

— Куда бежать? — спросил Гостомысл.

— Тебя хотят захватить в плен, — показал рукой Ратиша на приближающихся данов и потянул Гостомысла в лес. Однако, заметив отряд данов, намеревающийся взять его в плен, Гостомысл сам со всех ног бросился в лес.

Князя Буревого спасло то, что в азарте даны погнались за ополченцами. Пока они гонялись за ополченцами, опытные дружинники, построившись плотным строем вокруг князя и стали отступать к ладьям.

Учитывая, что Гостомысл и Ратиша в сражении участия не принимали, они прибежали к кораблям раньше всех.

Ерш, увидев бегущих Гостомысла и Ратишу, сразу догадался, что битва не удалась, и приказал гребцам оттолкнуть ладью от берега.

Правда, когда ладья отчалила от берега и закачалась на глубокой воде, Ерш приказал остановиться и ждать в готовности, — князя он не мог оставить.

А на случай нападения данов на корабль он велел нескольким гребцам взять луки и приготовиться к стрельбе.

Следуя его примеру, и остальные кормчие отвели корабли от берега.

В результате убегавшим от данов остаткам разбитого словенского войска пришлось добираться до спасительных кораблей по горло в воде.

При этом те из дружинников, которые были в тяжелой броне, завязнув в донном иле, стали тонуть, но на их спасение не было ни сил, ни времени.

Но именно это и спасло князя Буревого и его бояр.

Даны гнались за ними, наступая на пятки, и если бы корабли оставались на месте, то они ворвались бы на плечах словен на корабли и захватили их.

А так, благодаря лучникам удалось, хотя и с трудом, отсечь данов от спасающихся словен.

Забравшись на борт ладьи, дружинники падали на палубу и тяжело дышали, широко раскрыв рты, точно рыба, вытащенная на берег.

Отдышавшись, князь, огляделся: его ладья была уже далеко от берега, за ней следовало всего два струга. А совсем далеко виднелись корабли с датскими знаменами: даны, побив словен на суше, решили добить их на воде.

Увидев эту картину, князь помрачнел.

— Стругов и ладей осталось слишком мало, чтобы всерьез драться с данами, — сказал он вслух.

Ерш сказал:

— Я приказал быстрее уходить в море.

— Они идут быстрее нас, — сказал кто-то.

— Вячко задержит их, — сказал другой.

— Боя не избежать, и мы опять потерпим поражение.

— Мы будем сражаться.

— Нас мало, и мы все погибнем, — сказал первый.

— Значит, так угодно богам, — сказал князь.

— Князь, не догонят нас даны, — сказал Ерш.

Князь Буревой взглянул на кормчего и в мрачном настроении прошел под мачту, где стояло кресло, и сел, опустив голову.

К нему подошли дружинники, их было совсем мало.

Князь оглядел собравшихся: из бояр увидел он только Стоума и Всеслава.

Гостомысла среди них не было, и лицо князя Буревоя исказил ужас.

— Где Гостомысл? — осевшим голосом спросил он.

— Где княжич? — пронеслось по кораблю.