Валерий Есенков - Восхождение. Кромвель

Ферфакс и Скиппон выдвинули парламентскую пехоту на вершину холма. Это было грубой ошибкой: она вся была на виду у противника. Кромвель послал туда своего адъютанта и посоветовал отодвинуть её и построить по заднему склону. Ферфакс и Скиппон исполнили его совет как приказ, ведь и они, подобно солдатам, были уверены, что отныне устами Кромвеля гласит сам Господь. Пехотинцы попятились и скрылись с гребня холма.

Генерал не предполагал, что это перемещение станет роковым для неприятельской армии. Первым его заметил принц Руперт. Высокомерие сыграло с ним злую шутку. Он вообразил, что, завидев его, эти нищеброды и выскочки бросятся наутёк. Принц не хотел их упустить. Его адъютант бросился к монарху, чтобы тот без промедления начал атаку. Трубы призывно запели, им нервно, нестройно ответили трубы парламентской армии. Этот бой королевская армия посвящала королеве Марии. С криками «Мэри! Мэри!» кавалерия Руперта бросилась на врага.

Как всегда, её натиск был стремительно страшен. В жестокой рубке Айртон был ранен в ногу копьём, было разбито плечо, он попал в окружение кавалеров и мог быть пленён, но его товарищи отбили его. Тем не менее строй кавалерии развалился. В таком положении она продержалась недолго, сначала попятилась, потом покатилась назад. Уверенный, что с парламентской сволочью иначе и быть не могло, Руперт бросился преследовать её без оглядки. Его кавалеры очень скоро достигли обоза, пустились грабить и уже не вернулись на поле сражения.

Кромвель тоже подал сигнал. Его кавалеристы плотной колонной ударили по врагу с суровым возгласом: «С нами Господь!» В тот день генерал разделил свою кавалерию. Передовой отряд под началом Уолли нанёс удар противнику с фронта. Он бросился с холма вниз и напал настолько стремительно, что кавалеры не успели приготовиться к отражению этой атаки. Тем временем Кромвель обошёл неприятеля с левого фланга, это вызвало панику. Противостоящая ему кавалерия Мармадюка Лангдэйла не выдержала удара. Его кавалеристы были набраны из северных графств более принуждением, чем убеждением. Им не за что было сражаться. Больше всего на свете они хотели разойтись по домам. Не было ничего удивительного, что они побежали. В мгновение ока всадники достигли своих резервов, но и это не спасло положение.

Как и в сражении на Марстонской пустоши, Кромвель не позволил себе увлечься. Он отправил в погоню передовые сотни, остановил эскадроны и огляделся.

В центре завязалась жаркая битва. Едва парламентская пехота вновь выдвинулась на гребень холма, её атаковали воины во главе с самим королём, который в этом бою был храбр как никогда. Скиппона опасно ранили в первой же схватке. Ферфакс уговаривал его удалиться. Тот отказался. Он кричал, что останется, пока держится хоть один из его солдат, и дал резерву приказ к наступлению. Вскоре ударом сабли с головы Ферфакса была сбита каска. Полковник его гвардии предложил генералу свою. Ферфакс возразил:

— Не нужно, Чарли, я и без неё обойдусь.

Обычно малоподвижный, медлительный, Ферфакс преображался в бою. Совсем иная душа светилась из оживившихся глаз. Он поражал храбростью и неистощимой энергией. Генерал крикнул тем, кто мог слышать его:

— Так эти молодцы неприступны? Вы пробовали взять их?

Ему отвечали:

— Два раза, генерал, но безуспешно!

Он засмеялся:

— Хорошо! Бейте их в голову, а я — в хвост, и. мы сойдёмся на середине!

Его пехотинцы разорвали неприятельские ряды. Ферфакс собственной рукой убил знаменосца и передал трофейное знамя одному из своих адъютантов. Пехота короля стала пятиться, но с ними был сам государь, и солдаты выдерживали натиск Ферфакса, не жалея себя, предпочитая отступлению смерть на глазах у своего владыки.

Так обстояли дела на правом фланге пехоты. На левом фланге и в центре положение ухудшалось с каждой минутой. Полки отступали. Только офицеры, все эти шкиперы, котельщики, извозчики и сапожники, позору поражения предпочитали смерть. Они метались по полю сражения, своим примером и возмущёнными криками пытались остановить этих деревенских парней, не успевших толком обучиться военному делу и набраться ратного опыта. Солдаты уже были прижаты к резервам, ещё немного, и они побегут.

Кромвелю всё стало ясно. Он перестроил свою кавалерию и обрушился на левый фланг и тыл королевской пехоты, которая продолжала держаться под натиском Ферфакса. Его кавалеристы сминали пеших солдат лошадьми, рубили мечами. Они заметались, не зная, с какой стороны отражать удары врага. Только одна бригада неприятеля не дрогнула и осталась на месте:

«Наша кавалерия ударила на них всей своей тяжестью, тем не менее даже железнобокие их сбить не смогли. Несмотря на то что мы напали на них со всех сторон, они с невероятным упорством, с решительностью и твёрдостью отбивали наши атаки».

На помощь Кромвелю Ферфакс двинул собственный полк. Бригада подалась. Вскоре и тут сражение развалилось на отдельные стычки.

Король видел, как на него неудержимо надвигалось несчастье. Он поспешил собрать разрозненные полки кавалерии и пехоты для новой атаки, однако их оказалось немного. Кавалерия Руперта, разграбив обоз, наконец возвратилась от самой деревни, но люди устали, лошади были измучены и уже никуда не годились.

Положение становилось критическим. Айртон, серьёзно раненный в ногу, на левом фланге собрал свою недобитую Рупертом кавалерию и строил к новой, теперь уже последней атаке. Пехота Ферфахсса уже сплотила ряды и была готова поддержать Айртона. На правом фланге изготовилась конница Кромвеля. Парламентская армия приняла прежний вид.

Карл, такой весёлый и бодрый все последние дни, был на грани отчаяния. Уже не имея сил для победы, он намеревался броситься в битву и, может быть, умереть. Государь встал во главе полка гвардии и отдал приказ. Плотные ряды гвардии уже двинулись, когда лорд Карневорт схватил под уздцы его лошадь и, бранясь по-шотландски, закричал:

— Да вы что, на смерть, что ли, хотите пойти?

Он резко повернул лошадь вправо. За ним инстинктивно повернули ближайшие кавалеры. Весь полк, не щадя шпор, бросился следом за ними. Это послужило сигналом. За монархом ринулась вся его армия, объятая ужасом, и, расстроив ряды, в беспорядке рассеялась по равнине. Король, находясь в толпе своих офицеров, пытался остановиться. Он истерично кричал:

— Стойте! Стойте!

Со шпагой в руке, со сверкающими отчаянием и отвагой глазами, Карл рвался назад, крича из последних сил:

— Милорды! Ещё один удар, ещё один удар! Победа будет за нами!

Никто не слушал его, пехота была уже совершенно разбита, большая её часть оказалась в плену. Было ясно, что надо бежать, и король, смирившись под нежданным ударом судьбы, побежал, окружённый всего двумя тысячами измученных, растерянных всадников, оставив неприятелю всю артиллерию, весь обоз и канцелярию.