Валерий Есенков - Восхождение. Кромвель

У короля оставалась надежда только на армию лорда Эстли, которая стояла в Уорстере. У лорда было не более трёх тысяч солдат. Они выступили по направлению к Оксфорду, понимая, что это было самоубийством. Монарх рассчитывал выиграть время, ожидая со дня на день ирландскую армию, и пошёл навстречу, имея всего полторы тысячи всадников. Но они не успели соединиться. Небольшой отряд парламентских войск настиг лорда Эстли и двадцать второго марта наголову разгромил его в графстве Глостер. Он потерял убитыми и пленными тысячу восемьсот человек. От его армии ничего не осталось. Сам Эстли попал в плен. Он был очень стар и едва стоял на ногах от усталости. Победители из уважения к его сединам и храбрости предложили ему барабан. Он сел и произнёс пророческие слова:

— Милорды, вы кончили своё дело.

И прибавил со слабой усмешкой:

— Теперь вы можете идти играть, если не предпочитаете перессориться между собой.

Король поспешил возвратиться в Оксфорд. Он всё ещё ждал ирландскую армию. Она была его единственной, последней надеждой, но ирландцы не появлялись. Времени у него оставалось всё меньше. Тогда государь передал парламенту новые предложения: он распустит войска, которых у него уже не было, отдаст все крепости, которых у него тоже не было, и возвратится мирным человеком в Уайт-холл.

Разумеется, он лицемерил. Это было понятно представителям нации. Они не хотели ещё раз стать обманутым и отказали. Однако положение представлялось им более серьёзным, даже более опасным, чем предполагал сам король. Депутаты были проницательней и не могли исключить, что Карл, не ожидая их разрешения, вступит в Лондон в сопровождении охраны и в самом деле займёт свою резиденцию. Что будет тогда? Как его появление встретит народ? Опытные политики и легкомысленные мечтатели, умеренные пресвитериане и фанатичные индепенденты сходились на том, что простые люди, давно желающие мира, с распростёртыми объятиями встретят своего владыку и потребуют от представителей нации согласиться на все его предложения. Смогут ли они пойти на это? Едва ли, ведь монарх по-прежнему не желает ни с кем делить свою, абсолютную власть. В таком случае народ может восстать, но уже не против своего короля, а против парламента.

Опасность была велика. Депутатам, желавшим отстоять свободу, пришлось принимать самые жёсткие меры. Особым постановлением они запретили принимать короля или представляться ему, если он вдруг появится в Лондоне, даже под каким-либо предлогом приближаться к нему. Документом предписывалось в течение трёх суток покинуть Лондон всем папистам, бывшим офицерам и отслужившим солдатам, которые прежде сражались против парламента. А главное, был отдан приказ Ферфаксу как можно скорее подойти к Оксфорду, обложить его плотной осадой и взять штурмом при первой возможности.

Приказание парламента было исполнено. Вскоре передовые отряды разбили палатки в виду оксфордских укреплений. Положение короля становилось безвыходным. Он послал сказать вражескому полковнику, что готов сдаться, если тот обяжется честным словом тотчас передать его в руки парламента. Полковник безоговорочно отказал. Тем временем прибывали новые полки. Осаждающие перекрывали все въезды и выезды. Становилось ясно, что очень скоро Карл Стюарт из государя превратится в военнопленного.

Надо было решаться на что-нибудь. Уже вся армия Ферфакса появилась в окрестностях и стала на позиции. Решение было принято необдуманно и поспешно. В полночь двадцать шестого апреля король обстриг пышные локоны, сбрил бороду и переоделся слугой. В сопровождении всего двух спутников перешёл мост святой Магдалины и вышел через крепостные ворота. В тот же час по другим мостам, через другие ворота из города выбрались три группы всадников, каждая из трёх человек, и разъехались в разные стороны.

Вскоре остались позади серые стены, старинные башни, колокольни, сады, колледжи и библиотеки его самого верного города. Он был свободен, но не знал, что ему делать с этой свободой. Повинуясь безотчётным желаниям, Карл повернул в сторону Лондона, поднялся на холм. Рассвет уже наступил. С вершины была видна вся столица. Он ещё мог въехать в неё, вступить в Уайт-холл, появиться в Сити, обратиться к лорду-мэру с требованием обеспечить его безопасность, и никто, даже представители нации, не посмели бы тронуть его.

Он долго стоял. В душе беглеца боролись два желания: спасти свободу и жизнь и сохранить честь, привилегии, права.

Государь ехал на север, не зная зачем, переходил из местечка в местечко, каждый день меняя костюм. В одном из них поселился в придорожной таверне как обычный проезжий. Сюда французский посланник прислал гонца сказать, что шотландцы согласились принять его в своём лагере. Пятого мая Карл отдался под покровительство Александра Ливена, шотландского генерала. Офицеры и солдаты оказывали ему почтение, которое полагалось королевской особе, но к его дверям был поставлен усиленный караул. Монарх ещё хотел командовать, вызвал Ливена и назначил пароль, как полагалось главнокомандующему:

— Простите, милорд. Здесь я старший по званию, и потому ваше величество позволите мне эту заботу взять на себя.

Стало ясно, что король арестован, следовательно заканчивалась война и прекращалось пребывание Кромвеля на посту генерал-лейтенанта, которое парламент, в обход Акта о добровольном отречении от службы, вынужден был трижды продлевать во имя победы. Двадцать четвёртого июня 1646 года парламентская армия вступила в Оксфорд, последний оплот роялистов. Кромвель должен был оставить армию и возвратиться в Лондон.

Он беспрекословно подчинился Акту об отречении, не дожидаясь, пока парламент его отзовёт. С этого дня Кромвель уже не влиятельный полководец, блистательно выигравший войну, а всего лишь рядовой член нижней палаты, один из многих, вынужденных скромно отсиживать своё время на задних скамьях, с правом изредка участвовать в прениях и сказать по интересующему вопросу несколько слов.

Он и молчал, около трёх недель. В общем, Оливер мог быть удовлетворён итогами революции. Пока он сражался за дело парламента, представители нации проводили преобразования во всех сферах жизни, прежде всего в экономике и в общественных отношениях.

Промышленность и торговля наконец освободились от монополий, отчасти они были уничтожены постановлениями парламента, отчасти исчезли сами собой в ходе гражданской войны. В Англии восторжествовала та самая свобода предпринимательства, за которую воевали. Постановлением парламента было безвозмездно отменено так называемое рыцарское держание, давно устаревшая феодальная форма землевладения, а вместе с ним была упразднена Палата по делам об опеке, которая чуть было не разорила его семейство после смерти отца. Отныне владельцы земли, крупные, средние и мелкие, из держателей на феодальном праве в одночасье превратились в полноправных, безоговорочных, частных владельцев. Они получили право свободной продажи своей собственности в руки таких же частных владельцев. Это была решающая, неоценимая перемена в истории Англии.