Валерий Есенков - Восхождение. Кромвель

— Не гоните их. Им надо учиться страдать.

Офицер был смущён. Женщина крикнула:

— Вы никогда не говорили проповеди лучше, чем эта.

Бертон ответил, по-прежнему отчётливо, громко:

— Дай Бог, чтобы она обратила вас на пути истины.

Палач приблизился. Какой-то молодой человек побледнел. Бертон ободрил его:

— Сын мой, отчего ты бледнеешь? В моём сердце нет слабости, и если бы мне понадобилось больше сил, милосердный Господь, конечно, дал бы мне их.

Толпа теснилась всё ближе. Лица мужчин и женщин, старых и молодых выражали сострадание и сочувствие. Юная девушка вложила в руку Баствика букет цветов. В этот момент на цветы села пчела. Баствик сказал:

— Посмотрите на эту бедную пчелу: она высасывает мёд даже у позорного столба, отчего же и мне не вкусить здесь мёда Христова?

Перед тем как ещё раз подставить обрубки ушей под нож палача, Принн в свою очередь обратился к людям:

— Христиане, если мы дорожили своей личной свободой, нас бы не было здесь. Мы пожертвовали ею ради вас. Берегите независимость. Стойте крепко. Будьте верны делу Господню и делу отечества, иначе вы и ваши дети впадёте в вечное рабство!

В ответ по площади прокатились клики торжества и согласия.

Восторги толпы точно подстегнули архиепископа Лода. Убеждённый, что только голая сила и неоспоримая власть обеспечивают должный порядок, он смириться не мог. Громкий голос был ему нипочём. Насилие сменялось насилием. Вскоре последовал суд над Джоном Лильберном, возглавлявшим левеллеров, юношей двадцати лет, никогда не изучавшим ни философию, ни логику, ни риторику, не видевшим, как он выражался, университета в глаза, не имевшим понятия о латыни, древнееврейском и греческом и, может быть, по этой причине особенно ненавистным для образованного архиепископа.

Молодой человек приговорён был к позору и бичеванию. Его везли в убогой тележке по улицам Лондона. Палач хлестал плетью обнажённое тело. Народ бежал вслед за ним вдоль Вестминстера. Лильберн проповедовал, несмотря на нестерпимую боль, продолжая говорить, когда его привязали к столбу:

— Бог избрал не очень богатых, не очень мудрых, но бедных, презренных и низких мужчин и женщин, только они получили Евангелие и заслужили блаженство на земле и спасение после смерти.

Ему приказали молчать, но страдалец продолжал:

— Не плачьте, не жалейте меня, я остаюсь в Боге бодрым, потому что опираюсь на собственные слабые силы, но сражаюсь под знаменем великого и могущественного генерала — Иисуса Христа. Его силой я вынесу любые страдания, и победа будет за мной!

Ему заткнули рот, но не сообразили связать руки. Узник выхватил из кармана несколько памфлетов и бросил в народ. Их с жадностью расхватали. Тогда связали и руки. Он не мог двигаться, не мог говорить. Толпа тем не менее не расходилась. Простые люди, ремесленники и обыватели, смотрели на мученика, и не в силах отвести взгляда. Кое-кто из судей, осудивших его, стоял у окна, как будто желая понять, в самом ли деле достанет сил у юнца достойно вынести все истязания.

Насилие не возымело успеха. Напротив, под его непрестанным давлением усиливалось брожение в толщах английского общества. Среднее и мелкое дворянство, ещё недавно преданное короне, возмущалось необузданным деспотизмом, давившим всех без разбора. Английская аристократия угасала, древние роды исчезли ещё во времена затяжной войны Алой и Белой розы [14] ...войны Алой и Белой розы. — Название гражданской войны в Англии в 1455-1485 гг. между династиями Йорков и Ланкастеров. . Теперь все дворяне считали себя потомками прежних баронов, отвоевавших у королей Великую хартию вольностей. Они не предавались философским прениям о преимуществах и пороках единовластия, олигархии и демократии, стояли за Великую хартию, хотели свободно и регулярно посылать в палату общин своих представителей, поскольку одна палата общин защищала их свободу в давние времена и она одна, по их убеждению, могла её возродить. Дворянство видело её полновластной, издающей законы, обязательные для королей. Епископальная церковь им не мешала, вера этого сословия никогда не была чрезмерной, но полицейская власть епископов их раздражала. Они предпочитали поставить церковные власти на место. Пусть пасут паству и не вмешиваются в светские отношения, в особенности в дела управления. Во всём остальном пусть она будет такой, какой её сделал архиепископ Лод.

Другие настроения копились среди горожан, сельских хозяев, арендаторов и свободных крестьян. Они меньше высших сословий страдали от налогов и штрафов, деспотизм короля и епископа обходил их стороной, поскольку не высказывали своего недовольства вслух и не писали памфлетов, готовы были мириться с неограниченной властью короля, но их до глубины души возмущала епископальная церковь. Эти люди ненавидели всё, что напоминало проклятый папизм. Они держались Евангелия, первоначальная простота, первоначальная церковь, не знавшая пышных обрядов, служили им образцом, отвергали всё, что напоминало Рим, а Рим проник всюду: непомерная власть епископов, их жажда богатства и власти, страх перед чистыми проповедями, их развращённые нравы, их заказные молитвы. Всё это было излишним, противным заповедям Иисуса Христа.

Им мешали церковные полицейские власти. Их арестовывали в тайных молельных домах и отправляли в тюрьму. Люди сопротивлялись, о серьёзном сопротивлении королевским и церковным властям тогда не думал никто. Предпочитали бежать из нелюбезной страны. Поначалу пуритане в Голландию, где родственные протестанты победили и вытеснили католиков, там возникали английские поселения, однако англичане из-за своей особенности, замкнутости не могли ужиться в Европе. Им было неуютно среди европейцев. Выход подсказал Джон Уайт из Дочестера, пуританский проповедник, сорока пяти лет. Он был связан с дочестерскими купцами, торговавшими с Новой Англией. Для успехов торговли им было выгодно заселить своими соотечественниками восточный берег Америки.

Джон Хемфри, их казначей, выхлопотал у графа Уорвика земельные владения, где вскоре была основана колония Массачусетс, и вдохновенный Уйат принялся призывать угнетённый народ Божий, как он именовал пуритан, селиться в свободном, независимом Массачусетсе и воздвигать там бастион против царства Антихриста, которое презренные иезуиты создают во всём мире.

Начался великий исход. Тысячи пуритан, распродав поспешно имущество, устремились за океан, одни прямо из Англии, другие, опасаясь гонений, сначала перебирались в Голландию и отплывали оттуда. Они создавали религиозные братства по примеру первых, тоже гонимых и неприкаянных, христиан. В складчину покупали корабль. Проповедник произносил проповедь, укрепляя дух отъезжающих, испрашивая у Господа помощи в опасном плавании по неизвестному и бурному морю. Пастор той общины, которой пока что не удавалось уехать, служил напутственный молебен, и все вместе пели псалмы.