Александр Казанков - По праву рождения (СИ)

— Граф, что вам угодно?

К его высочеству стремительно приближался граф Ростопчин. Он был чрезвычайно взволнован, руки немного подрагивали. Роману сразу же бросилась в глаза его бледность, его расширенные зрачки.

— Я хотел поговорить с вами, ваше высочество. — Произнес граф, злобно поглядывая на Романова.

— Говорите быстрее, я спешу. — Роману вовсе не хотелось сейчас общаться с Ростопчиным. Чтобы он ни сказал, но разговор в любом случае не мог оказаться приятным.

— Я не задержу вас надолго, Роман Александрович. Я хотел поговорить с вами о моей жене.

— Да, — равнодушно произнес Роман, — У Веры Петровны что-то случилось?

— Случилось, — ответил Ростопчин, как-то странно улыбаясь.

— Граф, я уже говорил вам, что если вы что-то хотите мне сказать, так говорите, — начал злиться Роман. Как же хотелось поскорее отделаться от навязчивого собеседника.

— Да. Я скажу. Вы спросили, случилось ли что-нибудь у Веры. Случилось, когда вы соблазнили ее. Вы сломали ей жизнь.

Роман смотрел на молодого человека какое-то время, до конца не понимая, что он произнес эти слова вслух. При дворе было не принято вести разговоры на подобные темы. Обычно мужья молчали. Почтительно кланялись, и молчали. А этот бросил ему в глаза обвинения, нарушил молчаливые условности.

— Я вас не понимаю, — холодно произнес Роман, пытаясь уйти.

Но Ростопчин схватил его за руку, с силой сжав запястье.

Роман с недоумение смотрел на свою руку. Он не привык к подобному обращению. Он не мог понять, какое чувство было сейчас в нем сильнее: злость или удивление.

— Вы забываетесь, граф, — спокойно произнес Роман, отталкивая руку Ростопчина. — Ступайте, пока вы не сказали, что-нибудь лишнего.

— Так я еще не сказал? Хорошо, я могу повторить. — Заупрямился молодой человек, уже очевидно приняв решение, и не желая отступать. — Я долго думал, мучился. Видел вас каждый день и не мог ничего сделать. Но когда я понял, что во все виноваты только вы, я дал себе слово, что вы заплатите за все: за ее позор, за украденное счастье. Вы сломали нам жизнь. Скажите, зачем вам нужна была Вера? Вы же не любите ее.

Роман спокойно смотрел на Василия. Разговор был ему не приятен. Он не привык оправдываться, извиняться. И в данном случае не собирался делать исключения. Охота ему ворошить прошлое. Что может изменить его откровения и объяснения. Так зачем же тратить время попусту.

— Вы пьяны, Ростопчин? — Усмехнулся Роман. Он видел, как лицо Василия побледнело еще больше, если это вообще было возможно. — Ступайте домой. К своей жене. Не стоит портить себе жизнь из-за глупости. Просто забудьте и живите дальше

— Какой же вы, — прошептал Ростопчин, — у вас нет чести. Вы подлый и беспринципный человек.

Глаза Романа потемнели от гнева. Он сжал руки в кулак. Но в следующую секунду разжал.

— Я прощаю вас за эти слова. Но предупреждаю, еще одно слово и вы ответите за все. Ступайте домой! — Повысил голос Роман.

— Нет, — рассмеялся Ростопчин, — это вы ответите.

Роман смотрел на этого странного смеющегося человека. В голову пришла мысль, что тот не пьян, он просто не в себе. Он снова развернулся, чтобы уйти, но Ростопчин и на это раз схватил его за руку. Роман, потеряв всякое терпение, уже собирался было ответить наглецу, но острая боль в левом боку, заглушила все желания.

— Вы удивлены, — шептал Василий, — теперь уже вам это не кажется забавным. — Он прижал Романа к стене, вытащив из его тела, неизвестно откуда взявшийся кинжал, на котором блестели капли крови.

«Надо же, кровь, — подумал граф, — значит все же человек. У него в жилах не вода. Как странно».

Роман смотрел на него широко раскрытыми удивленными глазами. Острая боль прошла по всему телу. Он пытался удержаться на ногах, но тело не слушалось его. Роман прижал руку к ране. Что-то липкое, противное оросило его ладонь. В отблеске свечей блеснул кинжал.

— Вам не смешно, — не столько вопросительно сколько утвердительно произнес Василий. Он и сам, кажется, был не менее Романова удивлен происходящим. Рука, державшая нож, дрогнула. В глазах появилось осмысленное выражение. Он попятился назад, отходя от его высочества. Тот не удержавшись на ногах, упал на одно колено. Рука, пытавшаяся найти опору, наткнулась на небольшой столик, задев большую красивую вазу. Та с грохотом свалилась на пол, разлетевшись на крупные осколки. Ростопчин, выведенный этим шумом из оцепенения, отступил от его высочества еще на несколько шагов. В руках по-прежнему поблескивал нож, приводя молодого человека в ужас. Ему почудилось, что он слышит шаги, что к ним кто-то приближается. Бросив на Романова последний взгляд, Василий бросился бежать. Лишь пробежав несколько пролетов, он опять вспомнил о ноже. Достав платок, он завернул оружие. Постаравшись принять нормальный вид, он не спеша, двинулся дальше.

Роман все с тем же удивление смотрел на удаляющегося молодого человека. Не найдя опоры, он упал на пол. Лицо уткнулось в блестящий паркет. Он снова попытался встать, но, ни ноги, ни руки не слушались его. Роман перевернулся на спину. Попытки встать оставили на полу кровавые разводы. На зеленом мундире расплылось большое кровавое пятно. Ему стало трудно дышать. Ворот показался еще более тугим. Он смотрел на высокий потолок и все еще до конца не верил в происходящее. Этого просто не могло быть. Как глупо. Роман Александрович снова попытался встать, в бесплодной попытке скользя ногой по паркету. Роман закрыл глаза, пытаясь собраться с силами. Можно было крикнуть, позвать на помощь. Но он не мог заставить себя произнести и звука. Как это было унизительно. Даже перед лицом смерит его высочество не смог усмирить свою гордыню и побыть обычным человеком. Он не мог заставить себя звать кого-то на помощь. Он закрыл глаза, чувствуя, как кровь струйкой течет ему на ладонь. Он с силой сжал рану рукой, но это не помогло. Кровь просачивалась сквозь пальцы, неприятно слепляя их.

Когда он открыл глаза, первое, что увидел, это шелковое женское платье. Он поднял глаза к лицу дамы. Графиня Строганова с удивлением смотрела на его высочество. Роман видел, как она нагибается к нему. Как ее красивое лицо, которое некогда так его привлекало, исказилось в ужасающей гримасе. С ее уст раздался неприятный и ужасающий вопль.

— Помогите, кто-нибудь! Сюда! Помогите! — В ужасе кричала женщина.

Ее голос больно резанул по воспаленным нервам. Роман прикрыл глаза. Он уже был не в состоянии ни пошевелиться, ни произнести, ни слова. А так хотелось просто встать и попросить ее не кричать. Он снова посмотрел на нее. Она не могла заставить себя дотронуться до него. Лишь беспомощно кричала и звала на помощь. Роман удивился. Как это он мог когда-то считать ее красивой. Он улыбнулся ей, едва разлепив губы. Графиня шарахнулась в сторону, пытаясь не смотреть на него.