Светлана Кузнецова - Ричард III

Гонец вытянулся в струну и безостановочно переводил взгляд с короля на королеву и обратно. Его Величество сидел прямо и сжимал подлокотники кресла. Он был очень бледен. Испытываемые Эдуардом IV мучения не проходили, и сам он всё чаще говорил о скорой кончине.

— Сим король Франции, Людовик XI, — отчеканил гонец, — заявляет о расторжении помолвки принцессы Английской Елизаветы и дофина Карла.

Королева ахнула. Король, казалось, побледнел ещё больше. Желваки так и ходили под кожей, однако вместе с гневом на лице монарха отчётливо проступал страх.

— Вы ведь не свергнете меня в последние часы моей жизни? — обратился он к своим подданным.

Елизавета закусила губу, поднялась со своего места и подошла к гонцу.

— Дайте, — она протянула руку к посланию.

— Ваше Величество! — воскликнул Бэкингем.

Гонец протянул королеве послание и поспешил отойти. Елизавета стиснула документ, скомкала и принялась рвать в мелкие клочки.

Эдуард поднялся с явным трудом и вышел из зала, не произнеся больше ни слова.

За ним направилась и Вудвилл. Генри едва заставил себя остаться на месте. Не то чтобы он ждал неминуемого, но чувствовал: следует действовать как можно скорее.

С неимоверным трудом высидев более четверти часа, Бэкингем вышел из зала, пробежал по лестнице несколько пролётов и остановился, вжимаясь в стену и судорожно ища укрытия.

— Я этого не допущу! — голос королевы был слышан отчётливо. В нём звучали стальные нотки, перемежаемые надрывом и присущей ей слёзной истеричностью. Женщина едва держалась, и вместе с тем Елизавета готовилась идти до конца. Неужели короля не стало?!

Сопровождающий её мужчина, наверняка брат, лишь бурчал что-то об опасности.

Голоса приближались. Бэкингем пятился. Скоро его обнаружат, и тогда... Генри мог вообразить очень многое — от незамедлительного убийства до ареста и пыток.

Ему повезло наткнуться на небольшую нишу. В ней стояли пустые доспехи, но герцог каким-то чудом протиснулся и встал за ними — в тени и относительной безопасности. Случайно он задел какой-то рычаг, и стена по правое плечо исчезла, явив взору тайный ход.

— Европа не примет нас, — голос Вудвилл прозвучал совсем близко, и Генри замер. Королева остановилась аккурат напротив него. Бэкингем во всех подробностях мог рассмотреть фигуру, затянутую в траурное платье. Женщина прикусывала губу и стискивала ткань, из которой была сделана юбка. Казалось, ещё немного, и Елизавета закричит. — Они считают мой брак с Эдди незаконным, чванливые твари! И Людовик — худший из них! Именно из-за его непостоянства умер мой муж. Именно из-за расторжения помолвки... — она не договорила, всхлипнула и поднесла руку ко рту. Генри ждал от неё стенаний и плача, но прошло несколько мгновений, и королева вновь обрела спокойствие. — А теперь так посчитают и остальные! Я лишилась своего защитника! Нам припомнят всё, если только... мы не опередим их.

Брат королевы снова буркнул что-то неразборчивое.

— Я не допущу к трону этого мальчишку! — воскликнула королева с такой ненавистью и злобой, что Генри содрогнулся. Речь шла о Ричарде, он не сразу понял это. — Где он сейчас? На севере? Пусть там и остаётся. Выиграет для нас войну с Ирландией. Напоследок...

Бэкингем выругался вслух. Благо достаточно тихо, чтобы не оказаться обнаруженным.

— Но, Элизабет, — начал Вудвилл. Наконец-то он произнёс хоть что-то членораздельно. — Ты обязана поставить в известность младшего брата короля. К тому же герцог никогда не рвался к власти...

— Вот именно! — воскликнула Елизавета. — Это несправедливо, в конце концов. Куда смотрит Бог? Почему он наделяет властью не по заслугам, тех, кто стремился к ней всю жизнь, а мальчишку, не пошевелившего и мизинцем ради обретения трона?!

Бэкингем стиснул кулаки. Он никогда не позволял себе воевать с женщинами. Он даже свою опостылевшую супругу, Кэтрин, не обижал. Однако на месте Вудвилл ему представлялась греческая гидра или мать всех монстров, которой в английской глубинке пугали детей. Рука помимо воли тянулась к холодной рукояти меча.

— Я не буду извещать герцога. Пусть Глостер пожинает плоды своей гордыни и отстранённости от нас, — фыркнула королева. — Конечно, пребывай Эдвард в Вестминстере, а не в Ладлоу в Западном Уэльсе, всё было бы намного проще. Но... я рассчитываю на Энтони. Он не подведёт и привезёт сына в самом скором времени.

— А потом...

— Мы коронуем его. Эдди станет Эдуардом V. Ричарда он знать не знает. Конечно же новый король назначит меня регентом, ведь никто не позаботится о нём и о стране лучше, нежели родная мать! Энтони Вудвилла, графа Риверса, он назовёт лордом-протектором. И тогда необходимость уступать эту должность Глостеру отпадёт сама собой. О завещании моего муженька никто и не вспомнит, а недовольных... — королева очень красноречиво замолчала и продолжила, спустя некоторое время: — Всё окажется просто, нужно лишь не медлить и не сомневаться... Больше не будет никаких Диконов! Мне достаточно попортил кровь его братец Джордж.

Генри Бэкингем скрипнул зубами.

— Думаете, король умер да здравствует король? — прошептал он и шагнул в потайной ход. Он предполагал, что покинуть дворец в ближайшие часы никому не позволят, а задуманное им дело не требовало отлагательств. — Ну уж нет, — подбадривал он себя, пробираясь меж паутины, пачкая одежду пылью, копившейся здесь десятилетиями, если не веками. — Король умер, да прибудет герцог Глостер! Регент Англии, лорд-защитник, а, возможно, и Ричард III Йорк!

«Его Величество оставил королевство под вашу защиту. Обеспечьте безопасность нашего суверенного государя, Эдуарда V, и доставьте его в Лондон.

Уильям лорд Гастингс».

Дик раз за разом перечитывал письмо, доставленное утром, — всего несколько строк. О смерти брата он узнал не сразу. Вдовствующая королева не посчитала нужным оповещать последнего Йорка. Так же как и епископ Вустерский, формальный глава королевского совета.

Произошедшее рождало у Глостера противоречивые чувства. Он не понимал, почему с ним поступили подобным образом. За что? Разве не «белый вепрь» своими усилиями, долгой и безупречной службой стяжал Англии и Йорку победы и обеспечил благополучие и процветание? Разве не он на протяжении долгих лет был защитой и опорой всем тем, кто сейчас самым бессовестным образом попирает волю умершего брата? И разве хоть кому-нибудь из них Ричард причинил зло?

Он прошествовал к окну и выглянул во двор. Можно остаться в Миддлхейме, не вмешиваться в эти дрязги и интриги. Но тогда в будущем у него не будет никаких гарантий. С ним разделаются так же, как с Джорджем, если не хуже. Слишком уж реальная сила стоит за плечами последнего Плантагенета.