Юрий Торубаров - Далекий след императора

— Не князь я, владыка, а инок Ананий, — тихо проговорил Иван Данилович.

— Так-то оно так, — митрополит присел на краешек лежака и взял его руку. Она была холодна. Ты, Иоанн Данилович, — опустив его руку, он поднял свою и продолжил: — князь... великий князь всея Руси. Ты первый на всю Русь. Таким и останешься навек.

Иван Данилович улыбнулся. Глаза его засветились радостью.

— Ну, — митрополит поднялся, — мне, великий князь всея Руси, пора.

— Может, и я с тобой? — Иван Данилович отбросил пуховый укрыватель, обнажив худые восковые ноги.

— Лежи, князь, лежи! — митрополит вновь укрыл Ивана Даниловича, — с силами собирайся. Авось на утренней службе встретимся. Дай бог тебе скорее поправиться! — он перекрестил князя и, чуть сгорбившись, пошёл к двери.

Князь Андрей Пожарский, несмотря на то что они с Дарьей, любимой своей женой, были на пасхальном богослужении, пошли и на утреннюю службу. Вначале на неё засобирался князь Андрей один. Ему очень хотелось, и он на это сильно надеялся, увидеть заболевшего так неожиданно Ивана Даниловича. Расспрашивать кого-то о состоянии здоровья князя не хотел, послать кого-нибудь из служек Андрей не решался. Ещё напутают чего. А вот взглянуть хотя бы одним глазком на человека, который так хорошо его встретил, очень хотелось. А прийти к нему вот так, посмотреть... не допускала скромность. Он мало ещё знал этого человека. Но Дарьюшка не захотела от него отставать. Им удалось пройти вперёд, и они остановились вблизи клироса. В церкви было тихо. Только какой-то дьячок тонким голоском читал ирмос [17] Ирмос — зачин. .

И вдруг церковь ожила:

— Он! Он!

Да! То шёл Иван Данилович. Рядом шёл, придерживая его, какой-то моложавый, похожий на князя, человек. Кто-то невдалеке от Андрея сказал своему соседу:

— Княжич Семён.

Андрей усмехнулся: что же он сам не догадался? Уж более года жил в Москве, родился сын Василий, а он не знает наследника. Кого судить за это? Великого князя, что не приглашал к себе? Он часто болел. Не до этого. Да и хозяйство у самого Пожарского отнимало много времени. Андрей не заметил, как дьячка сменил священник в епитрахили. Обратил внимание, что заунывное пение дьячка вдруг заменилось сильным, с подъёмом, голосом. Священник был средних лет, с чёрной окладистой бородой и моложавым лицом. Он часто поглядывал в сторону князя, и каждый раз после этого в его голосе возвышалась нотка радостного ощущения не только праздничного события.

Поглядывая на великого князя, Пожарский заметил, что его сын довольно часто смотрит в их сторону. Но вскоре Семён Иванович куда-то исчез, оставив князя одного. Пожарскому показалось, что тот не очень уверенно держится на ногах, и шепнул жене:

— Я отойду.

И стал осторожно проталкиваться к Ивану Даниловичу. Он вовремя оказался рядом. Великий князь узнал его и, виновато улыбнувшись, взял его руку. Андрей помог ему выйти на улицу. Там, глянув на его лицо, он ни о чём спрашивать не стал, а обхватив его за талию, повёл домой.

Войдя на княжеский двор, Пожарский был удивлён, что тот забит народом.

— Что им здесь надо? — невольно вырвалось у него.

Иван Данилович болезненно улыбнулся. И вдруг раздались голоса:

— Калита! Калита!

Андрей понял и улыбнулся. На крыльцо уже вывалила дворня, встречать князя. Взойдя на крылец, князь отдышался и, повернувшись к ним, тихо сказал:

— Сейчас!

Услышать его могли только рядом стоящие. И, повернувшись к основной массе, несколько голосов крикнуло:

— Будет!

Иван Данилович Пожарского не отпустил. Приказал одному из служек принести мешок, и он попробовал было, как раньше б, сам раскидать деньгу. Но силы были не те, и он, виновато взглянув на Пожарского, сказал:

— Пособи!

Пока князь Андрей помогал Калите, служба в церкви подошла к концу. Поблагодарив Пожарского за помощь, великий князь пообещал, что как только он почувствует себя лучше, они обязательно встретятся. Андрей, ещё раз поздравив Ивана Даниловича с Воскресением Христовым, поспешил к церкви. Из неё уже выходил народ. Подходя ближе, он увидел, как кто-то облапал его жену и, приговаривая: «Христос Воскресе», целовал её. Та пыталась вырваться, но мужчина, видать, был сильным человеком, и ей не удавалось освободиться. Словно орёл, налетел он на нахала, схватил за плечо и с силой рванул к себе. И какое его было удивление, когда перед ним оказался... Семён.

— Княжич! — скрипнув зубами, прорычал Андрей.

Тому не приходилось встречаться с тем, чтобы кто-то мог позволить себе так с ним обойтись. Кровь ударила в голову.

— Да! Княжич! А что? — с вызовом бросил он.

Трудно сказать, что могло произойти между ними, если бы не верный боярин Василий Кочева. Он встал между ними.

— Пожарский, — узнал он Андрея, — ты иди к себе. А ты, — он повернулся к Семёну, — не забывай, кто ты. Ишь, петухи. А ну, расходитесь! — крикнул он на зевак, которые вмиг собрались вокруг.

Андрей подошёл к Дарье, обнял её за плечи, и они пошли прочь. Семён бросил вслед им косой, недобрый взгляд. Кочева его заметил и понял, что княжич может не остановиться на этом. Дождавшись, когда княжич уйдёт, Василий поспешил к Ивану Даниловичу. Боярин нашёл его в опочивальне. Он лежал на постели одетый, широко разбросив ноги. Лицо его просветлело.

— А! Василий! — воскликнул он, — входи, входи.

Когда тот подошёл, Иван Данилович поспешил ему сообщить, что он всё же был в церкви. Чувствовалось, как он гордился своим поступком. Кочева улыбнулся. Он вспомнил и того Калиту, который мчался по дремучему лесу, порой пробираясь по пояс в снегу, отыскивая место для строительства таинственного дворца. «Да, — вздохнул он, подумав про себя, — что с нами делает время!».

Поговорив о наступившем празднике, Кочева рассказал Ивану Даниловичу о случившемся. Чело князя помрачнело.

— Вот что, Кочева: пусть князь едет на берег Клязьмы. Там, где впадает Нерехта, я даю ему землю. Пусть он там строит свои Пожары. А Семёну скажи, чтобы зашёл ко мне. Засиделся княжич, — в раздумье произнёс Калита, — пусть-ка проветрится до Орды. Он ещё с ханом не встречался. У меня в Орде, ты знаешь, весьма тёплые отношения с ханом. Хочу, чтобы княжич сохранил их.

Семён шёл к отцу в несколько расстроенных чувствах. Как-то многозначительно посмотрел на него боярин, передав просьбу отца. «Что могло случиться?» — думал он всю дорогу от своих хором до отцовских.

— Слушаю, великий князь! — сын вошёл без стука.

Отец заворочался в постели и приподнялся на подушке.

— Садись! — показал он рукой на ослон, стоявший у одра.

Тот послушно сел. Отец посмотрел на его удлинённое, как у матери, лицо, на его по-девичьи, дугой, взметнувшиеся брови, чисто выбритые щёки, аккуратную бородку, усы. «А что, хорош», — про себя подумал Калита.