Ширли Уотерс - Жаркие оковы

– Фергус! – Женщина высвободилась и вскочила. – Я думала, ты запер дверь на засов!

Очевидно, от вожделения Фергус совсем об этом позабыл. Руна приложила палец к губам и бросила на даму заговорщический взгляд, давая понять, что ее совершенно не интересует эта интрижка. В мгновение ока женщина очутилась у своей одежды и стала поспешно натягивать ее на себя.

– Что тебе нужно, почему ты не уходишь? – прошипела она. Внезапно она завизжала: – Да ты же потаскуха!

– Я кто?

Женщина, тряхнув головой, откинула назад роскошные темные кудри.

– Только потаскуха будет расхаживать по дому, нацепив на себя столь неподобающие украшения.

Руна озадаченно осмотрела себя. Она ведь сняла цепочку с кулоном и молоток Тора. А вот о кольцах на пальцах ног она совсем забыла!

– Исчезни же наконец! – визжала женщина.

– Что здесь происходит?

Руна услышала позади себя глухой хриплый голос. Она резко обернулась. Позади нее стоял не кто иной, как монах Окснак. Его голубые глаза могли бы сделать какое-нибудь другое лицо привлекательным. Однако его физиономия походила на застывшую маску.

– Какая-то потаскуха пробралась в бельевую, – заявила дама.

Руна посмотрела на нее через плечо. Дама уже привела себя в порядок, а стражника и след простыл. Возможно, он спрятался за одним из сундуков с бельем.

– Что тебе здесь нужно? – спросил монах у Руны.

Девушка поняла, что окончательно запуталась. У нее больше не было времени на размышления. Оставалось только действовать. Да помогут ей боги – она была готова убить его здесь и сейчас, если другой возможности не представится. Даже рискуя при этом жизнью.

Девушка выхватила из кармана сарацинский клинок и прижала его острие к животу монаха.

– Мне нужен ты, – ответила она. – Если ты спокойно пойдешь со мной, я не причиню тебе зла.

«Я говорю лишь за себя. Не за своего отца», – мысленно добавила Руна.

– И почему же я должен идти с тобой? – Монах выглядел слегка взъерошенным, как будто медленно просыпался после долгого, тяжелого сна. – Кто ты?

– Потаскуха! – снова завизжала дама так, что у Руны зазвенело в ушах. – Она украшает свои голые стопы, словно вавилонянка!

Очевидно, клинок не произвел на монаха впечатления. Он опустил глаза. Моргнул и наклонился ниже.

– Это руны изображены на твоих кольцах? – Монах снова выпрямился, и его глаза сузились. – Ты язычница.

– Да, язычница и воительница викингов, и надеюсь, что когда-нибудь скальды будут воспевать мои деяния, – гордо заявила Руна.

В этот момент она услышала шаги за своей спиной. Это был Фергус. Руна могла бы обернуться и защититься от него, но тогда Окснак сбежит. Лучше сосредоточиться и вонзить клинок в тело монаха. Тогда Фергус сможет одержать над ней верх и она, возможно, погибнет, но завершит свою месть.

Однако тут девушка подумала, что в этой жизни ее держит слишком многое. Она любила жизнь, любила отца, Ариена… и Роуэна! Ей нельзя умирать!

Все эти мысли пронеслись у нее в голове за одно мгновение, и промедление обрекло Руну на поражение.

Фергус так грубо оттолкнул свою любовницу в сторону, что она упала на пол, и набросился на Руну. Одним сильным ударом он выбил клинок у нее из рук. Девушка схватила его левой рукой за волосы, и, вцепившись друг в друга, они покатились по полу, каждый миг рискуя скатиться вниз по лестнице. Голова Руны ударилась о каменную стену. «Происходило ли все так же и с моей матерью?» Девушка еще успела задать себе этот вопрос, а затем провалилась в темноту.

Что-то подсказывало Роуэну, что она в опасности.

Он перебирал разрушенные непогодой камни броха, и стебельки травинок скользили между его пальцами. Возможно, эта стена, от которой остались лишь руины, была построена еще римлянами; определить это было уже невозможно. Роуэн надеялся, что обнаружит здесь Руну, погруженную в созерцание, – если девушка-язычница могла ему предаваться. Как-то она упомянула, что одним из ее любимейших мест на родном острове был разрушенный брох. Действительно ли она отправилась на охоту? И почему тогда так долго не возвращалась? Роуэн хотел спросить об этом у Ариена, но мальчик тоже исчез. Тамплиер был уверен, что что-то произошло.

Опасения Роуэна подтвердились, когда он внезапно услышал звонкие, испуганные крики Ариена. Тамплиер перепрыгнул через стену и поспешил обратно на лесную поляну, где йотурцы разбили лагерь. Сейчас все они окружили мальчика и Бальдвина, который тряс сына за плечо.

– Не может быть! – проревел предводитель викингов, протягивая сжатые в кулаки руки к небу, и заскрежетал зубами. – Не может быть! Руна! Руна, мой Вихрь! Почему ты это сделала?

– Сделала что? – спросил Роуэн.

Никто не обратил на него внимания. Бальдвин в отчаянии метался среди своих людей, а затем выхватил меч из кожаной петли на поясе и с громким воплем вонзил его в ствол дерева. Роуэн протиснулся между Сверри и Горуном и схватил Ариена за плечи. Англичанину также хотелось хорошенько встряхнуть мальчика, чтобы тот говорил быстрее, однако он постарался успокоиться.

– Ариен Орлик, скажи мне, что произошло.

По лицу Ариена струились слезы.

– Р-р-руна переоделась крестьянкой и пробралась в крепость. О-он-на хотела похитить монаха. Н-но затем ее взяли в плен.

– Черт возьми! Ради всех святых, черт возьми! – выругался Роуэн и сжал руку в кулак. – Она действительно бес в юбке.

– Там внутри было так много вооруженных мужчин, – шмыгал носом Ариен. – Снаружи мы их не заметили.

– Я так и знал! Это западня! – Роуэн встретился глазами с Ангусом. – Вы и не думали выдавать монаха викингам.

Шотландец лишь пожал плечами. Похоже, он не собирался ни признавать, ни отрицать сказанное тамплиером.

Роуэн пытался осмыслить услышанное и лишь через время заметил, что викинги спорят.

– Бальдвин, – горячился Ингварр, – мы сейчас же должны положить этому конец и захватить крепость.

Роуэн, положив руку на плечо Ариена, наблюдал за тем, как Ингварр и Бальдвин обмениваются колючими взглядами. Остальные воины вели себя относительно спокойно, а на шотландца происходящее, похоже, вообще не произвело впечатления.

– Неудачная мысль, – заметил он.

– У меня нет сил, я хочу покоя, – признался Бальдвин. – И еще я хочу вернуть свою дочь. Я не стану рисковать ее жизнью, атакуя эту крепость.

– Мы могли бы поджечь ворота, – предложил Ингварр.

Ангус рассмеялся.

– Или перелезть через них! – крикнул Ингварр. – Разве в Истфилде мы так не делали? – Он начал ходить туда-сюда среди воинов, протягивая к небу руку, сжатую в кулак. – Мы ведь викинги!

– Тебе следовало бы задуматься о том, что, кроме вас, викингов уже давно не осталось, – произнес Ангус. В его голосе слышалось нечто похожее на удовлетворение.