Валерий Поволяев - Атаман

— Более чем... чего? — поинтересовался Сорокин.

— Более чем... — Урядник споткнулся на мгновение и закончил бодро: — Более, чем у нас в бригаде. Мы попробовали взять левее, — он провел рукой по контуру сопки, — там есть один небольшой лаз, с конем не пройти, но пешим можно, и там стоит пулемет. Чтой-то слишком прочно они обложили нас.

— Не нравимся мы им, вот и обложили, — спокойно отозвался командир бригады, вскинул руку к козырьку: — Спасибо за службу, Сидоренко.

— Рад стараться! — Урядник четко, на одной ноге развернулся и побежал было к своим товаршцам-разведчикам, но Сорокин окликнул его: — Сидоренко!

Урядник вернулся, щеки у него от быстрых движений заалели еще больше — а ведь явно туберкулезник, подумал Семенов, жаль урядника — списывать придется,

— Ты там случайно... не засветился?

— Обижаете, господин полковник. Сколько ни хожу в разведку — один только раз засветился — в пятнадцатом году немцы меня в своих окопах на пустые бутылки изловили — и то отстрелялся, ушел.

— Ладно, ступай, прости за глупый вопрос. — Командир бригады повернулся к Семенову: — Извините, Григорий Михайлович, но выход один: предлагаю вам надеть солдатскую шинель, на голову — обычную казачью фуражку. Станете в строй во втором полку, этот полк у меня в бригаде самый надежный, и пойдете вместе со всеми. Либо будем прорываться с боем.

— С боем исключено, полковник. Слишком много положим людей. У нас ведь ни одного орудия, ни одного пулемета... И патронов нет.

— Ни одного орудия, ни одного пулемета, верно, — подтвердил Сорокин, — зато не все карабины без патронов. У двух полков — по полной обойме.

Это была приятная новость.

— А насчет переодевания... Меня это совершенно не беспокоит. Я уже столько раз переодевался в солдатскую форму, что скоро, наверное, перещеголяю Керенского. Хотя не хотелось бы.

Полковник промолчал, не ответил атаману, и это вызвало у Семенова глухое раздражение, он хотел было сделать несколько жестких поучительных замечаний, но, глянув на озабоченное похудевшее лицо Сорокина, сдержал себя.

— Ладно, во второй так во второй, — произнес атаман, остывая, — во втором полку — во вторую сотню... Число «два» для меня счастливое.

Младший Меркулов на этот раз решил не полагаться на фон Ваха — пруссак подводил раньше, может и сейчас подвести, — тряхнул роту охраны, приписанную к правительству, созвонился со Смолиным, взял людей у него и у Вержбицкого, выслал в помощь фон Ваху еще несколько грузовиков с солдатами и пулеметами.

Меркулов понимал, что это — последний шанс взять Семенова, поэтому и решил установить на его пути «расческу» погуще — гребень из заслонов, через которые не то чтобы атаман — даже муха не могла бы пролететь.

Когда Забайкальская бригада — в столбах пыли, в охлестах плеток, в возбужденном говоре казаков — подошла к тоннелю ближе, стало видно, что меркуловцы основательно подготовились к встрече не только на перевале, но и здесь, внизу. В каменных брустверах, возведенных и справа и слева от черной, пахнущий сыростью железнодорожной штольни, в углублениях брустверов были установлены два «максима». «Максим» ждал и в самом тоннеле — на опрокинутой дрезине за пулеметом лежал бородатый плосколицый первый номер, второй номер сидел на корточках рядом, держал в руках расправленную ленту.

— Да, накрошили бы они из нас капусты, — увидев пулеметы, пробормотал Сорокин, — и на суп, и на тушенье хватило бы. — Он нервно дернул головой, на всосанных подскульях появился румянец. — Прогневала Россия Всевышнего, русские бьют русских. Эхма!

Перед пулеметами выдвинулся офицер, скрестил над головой руки:

— Стой!

— Бригада, стой! — продублировал команду Сорокин. Подождал, когда офицер — капитан с начищенными до золотого блеска пуговицами на мундире приблизится к нему, спросил насмешливо: — Кого-нибудь ищете, господин капитан?

— Жизнь у всех нас, господин полковник, такая, что каждый обязательно кого-нибудь ищет. — Капитан принял насмешливый тон Сорокина. — Список бригады есть?

— Конечно. У начальника штаба. По полкам. Да вы лучше, капитан, назовите фамилию человека, который вам нужен, — предложил Сорокин. — Если он у нас, я его без всяких списков выдам.

— Семенов, — с усмешкой назвал фамилию капитан.

— Семенов, Семенов, Семенов... — Командир бригады задумчиво пожевал губами, шумно вздохнул и, глядя в упор на капитана, отрицательно покачал головой: — Не знаю я такого.

— Да ну, господин полковник! — Рот у капитана насмешливо расползся. — Неужели никогда не слышали фамилию командующего армией генерал-лейтенанта Семенова?

— Вы имеете в виду их высокопревосходительство Григория Михайловича?

— Естественно, не Семенова-Тян-Шанского.

— Григория Михайловича я видел последний раз год назад, в бою под Читой, когда мы выдергивали свой хвост из-под конницы красных. Геройский, замечу, человек. Побольше бы таких генералов в Белой армии, и мы бы ни за что не откатились к Владивостоку.

— Сказать больше ничего не можете, господин полковник?

— Ничего не могу, капитан.

— Тогда давайте смотреть ваших людей. Поименно.

Насчет поименно капитан конечно же перехватил, по этой части разобраться может только контрразведка, но для этого надо напихать в тоннель не менее двух сотен специалистов по выколачиванию из людей нужных сведений, а такого их числа у братьев Меркуловых не было.

Пропускали по сотням: первая сотня первого полка, вторая сотня первого полка, третья сотня первого полка и так далее... Выстроился длинный хвост забайкальцев — не менее километра.

Пропустили контролеры четыре сотни, и в глазах у них зарябило — все казаки стали похожи друг на друга, как близнецы-братья. Нескольких остановили, потребовали, чтобы те слезли с коней.

Казаки покорно повыпрыгивали из седел. И что же? Ничего. Атаманом Семеновым в Забайкальской казачьей бригаде и не пахло. Проверяющие даже в зубы заглядывали к казакам — к Меркуловым, как прошел слух, попала карточка врача-дантиста, ставившего на коренные зубы атаману золотые коронки, эта карточка находилась сейчас у проверяющих, — но и это не помогло.

На ближайших к тоннелю станциях — и с одной стороны, и с другой — были задержаны несколько эшелонов, путейские службы не давали им «добро» на движение дальше.

— Напрасно стараетесь, капитан, — сказал Сорокин. — Семенова в бригаде нет. Да если бы и был, вы думаете, он стал бы выстаивать эту длинную очередюгу? Ничего подобного! Давно бы ушел на хребет и преодолел его поверху.

— На хребет, — задумчиво произнес капитан, круто выгнув одну бровь, — поверху...

— Поверху, — с невинным видом подтвердил командир бригады.

Лицо капитана расцвело, на щеках появился нежный, словно девичий, румянец, он довольно кивнул.