Иван Ле - Хмельницкий. Книга третья

— А сейчас? Скажу правду, пан брат. Смерти я все-таки боюсь, хотя и казачка. Может, потому, что женщина?

— Все равно человек. Ведь человек и на свет родился для того, чтобы жить.

— Только для этого? — удивленно спросила Кривоносиха.

— Конечно. Известно, не каждый по-настоящему понимает жизнь. Жить, пани Василина, это не значит есть и спать. Как я понимаю, надо жить так, чтобы оставить после себя след на земле от твоей твердой поступи. Надо трудиться так, чтобы люди вспоминали тебя за добрые дела.

Уж несколько дней как наступило затишье — остывали жерла пушек, не вынимались сабли из ножен. А весеннее пение жаворонков в небе звало казаков к ралу.

Но война напоминала о себе. Чем ближе подъезжали казаки к Чигирину, тем больше валялось на дороге разбитых колес, телег и другого снаряжения. Эти обломки о многом говорили Хмельницкому. Глядя на поломанные телеги, на загнанных до смерти лошадей и тела драгун, Богдан ясно представлял картину отступления признавшего себя побежденным врага. Он даже улыбался, когда видел, что с убитых коней не успели снять седел: вот как удирают!..

Некоторое время ехали молча: Кривоносиха на возу, а Богдан верхом на своем сивом коне, подаренном ему крымским беем, отцом Мехметки. За возом, на котором ехала Кривоносиха, шли его воины. Полковники Богданового войска ехали по два, чтобы не было скучно, беседуя по дороге. Впереди ехали Назрулла, Иван Золотаренко и Федор Вешняк. На положении пленника ехал Иван Выговский, ища своего места в разросшемся войске Хмельницкого. Слева двигался полк Юхима Беды, вместе с которым ехал ротмистр Иван Самойлович. За возами с пушками и порохом ехали старшины, возглавлявшие пешее казачье войско.

Только конные подразделения, сопровождавшие старшин, не придерживались общего строя. Сотники же других подразделении внимательно следили за порядком.

Войско Богдана Хмельницкого двигалось тремя растянувшимися колоннами, между которыми ехали возы с провиантом, ранеными и пушками.

Отдельно ехала чигиринская конница Петра Дорошенко. Большой отряд татар неотступно следовал за возами с пленными, которых они считали своей добычей. Джеджалий с таким же отрядом конников, как и у Дорошенко, замыкал колонны. Только ему было дано право стрелять, предупреждая в случае опасности или при какой-нибудь другой неожиданности. Все войско двигалось бесшумно: ни песен, ни выстрелов.

Когда Богдан выехал на холм, свободный от перелесков, и увидел справа извилистую ленту Днепра, он приказал войскам остановиться и созвать всех полковников.

Слез с коня и отдал поводья Тодосю. Следом за ним соскочили на землю и полковники, разминая затекшие в седле ноги.

Каким чудесным показался им окружающий их спокойный и полный тишины мир! Тут сошлись единомышленники — широкие степные просторы и они, атаманы армии восставшего народа! Разве они вместе со своими отцами, братьями и сестрами не сумели бы навести такой же железный порядок на своей земле, чтобы мирно трудиться?

— Хочу посоветоваться с вами, друзья, — промолвил Богдан. — Душа изнывает, мысли путаются, но не оттого, что приходится воевать. Мне бы хотелось, чтобы наши люди распахивали заросшие пыреем целинные земли, да сеяли на ней арбузы и гречиху.

В ответ на слова атамана полковники одобрительно засмеялись. И каждый из них окинул взором степные просторы, которые словно измерил Богдан широким взмахом руки. Вдруг услышали пение жаворонка, и смех их оборвался, да и слов не находили, только глазами говорили друг с другом. Они верили друг другу, вместе переживали и радость и горе.

Войска Хмельницкого подходили к Чигирину.

— Если гетман не возражает, я первым проскочу в город, — сказал Федор Вешняк.

— Думаешь, что именно тебе надо?

— Я не уверен, что вам следует проверять наших дозорных. А если не я, так пусть полковник Юхим Беда со своими казаками пройдет первым…

— Я с уманцами пойду следом за Бедой. Остановлюсь в перелеске за Тясьмином, — предложил свои услуги и Назрулла.

— Это уже дело, полковники!.. Но у меня есть там не только военные дела. Слушаю я трели жаворонка, да и о своих птенцах, изгнанных из родного гнездышка, думаю. Разрешите ли вы, братья, мне, уже не как атаману, отлучиться на какое-то время по своим делам?

Теперь уже по-другому смеялись полковники и старшины. Какие чувства вызвал у них гетман своей просьбой! Именно перед остановкой войска полковник Золотаренко напомнил старшинам о том, что им следовало бы посоветовать Хмельницкому заехать к детям в монастырь. Поддержанный полковниками, гетман тоже засмеялся.

— Спасибо, братья, за дружескую поддержку. Все мы люди, и ничто человеческое нам не чуждо. Ведь мы отцы… И несем ответственность не только за наших детей. Я поеду в монастырь вместе с матушкой Василиной. Мне там очень понадобятся женская душа и материнский глаз… А ты, Федор, поведешь войско. Вместе с полками Беды и Назруллы двигайтесь через Чигирин. На ночевку останавливаться только в лесу! Да следите не только за дорогой, но и за Днепром.

— А в сторону Черкасс тоже послать разведку? — спросил Вешняк.

— Да. Мы должны точно установить, отошли ли войска гетманов к Черкассам и где они собираются дать нам бой. Эти места мы хорошо знаем. Да не затягивайте ночевку, мы должны нагнать войско Потоцкого! Покуда они возле Днепра — от нас не уйдут, обещаю вам. Ну а коль им удастся вырваться…

— Не вырвутся. Передай и от меня привет пани Мелашке. Хорошая мать у Мартына, — промолвил Вешняк.

Богдан уже вставил ногу в стремя, но тут же вытащил ее, о чем-то подумал и сказал:

— Я нагоню вас под Черкассами, а Карпа Полторалиха пошлю на поиски Максима Кривоноса, чтобы установить с ним связь. Дорошенке вместе с несколькими сотнями чигиринских казаков и пленными остаться в Чигирине. Мы должны навести порядок в многострадальном городе, успокоить людей…

Полковник Криштоф Пшиемский, как дух зла, пять недель скакал по проторенным дорогам Речи Посполитой. Не найдя общего языка с сопровождавшими его гусарами, он от скуки занялся немудрой философией гонимого человека.

«Мораль пана шляхтича, уважаемый!.. — улыбнулся он, размышляя. И вспомнил поучительные наставления коронного гетмана. — Как могут придерживаться этой морали полковники вооруженных сил Речи Посполитой, если их посылают с такими дьявольскими поручениями…»

В действительности полковник Пшиемский не обращал внимания на моральную сторону своих поступков. Он по-своему понимал моральные качества полковника вооруженных сил Речи Посполитой и строго придерживался их. «Допустим, коронный гетман поручает тебе, скажем, дьявольское задание. Ну и что же, пускай он и отвечает перед богом за действия своего полковника, — убеждал он себя. — Тем паче, когда это дело большой государственной важности! О нем заговорят не только во всей стране, но и далеко за ее пределами. Шутка сказать — король Речи Посполитой! А за этим событием будет стоять инкогнито, ничего не представляющий собой человек без имени! Загадочная личность из огромной армии истории».