Николай Алексеев - Испытание

– А вы?

– Я – в батальон, – он показал на рощу, – и вот решил завернуть к артиллеристам.

На батарею Хватов попал в тот момент, когда артиллеристам пришлось отражать атаку врагов.

– Ложись! – что есть силы заорал на него командир орудия Гречишкин.

– Чего же мне ложиться? – идя к нему навстречу, улыбнулся Хватов. – У тебя голова перевязана. Тебе лежать надо.

– Я при должности! Мне нельзя! Видите, что творится? – И Гречишкин бросился к раненому артиллеристу, который в этот момент пошатнулся и стал медленно оседать на землю. Гречишкин выхватил у него из рук снаряд, подпер раненого плечом и кивком головы показал Хватову, чтобы помог.

Фома Сергеевич обхватил раненого, осторожно опустил его на снег, положил ему под голову разбитый снарядный ящик и позвал санитара.

Гречишкин зарядил орудие и громко скомандовал сам себе:

– За Семена по фашистам – огонь!

И сразу, словно по команде Гречишкина, слева затрещали пулеметы Кочетова.

Напряжение боя достигло предела. Все, кто находился на НП комдива, боялись, что вот-вот гитлеровцы захватят «Курган» Сквозного, и с нетерпением ждали, когда же комдив введет в бой резервный батальон.

Но Железнов не торопился, он не отрываясь смотрел туда, где солдаты в серо-зеленых шинелях то ныряли в снег, то, снова поднявшись, двигались вперед. Каждый раз их поднималось все меньше и меньше, позади оставались раненые. Из оголенного леса, с которого артиллерия сбросила снежный убор, на подмогу атакующим двигались лишь небольшие группы солдат.

– Ну, кажется, все! – проговорил Яков Иванович, вытирая рукой заиндевевшие брови.

В этот же момент с облегчением вздохнул и Карпов на своем НП, убедившись, что цепи гитлеровцев стали редеть, и Семичастный, наблюдавший за боем с НП комбата.

Однако совсем по-другому представлялся ход дела Кочетову, на позиции которого напирала самая большая группа гитлеровцев.

Николай лежал за пулеметом. Второй номер все время подбрасывал снег под кожух «максима», но снег таял, и от «максима» пар валил, как от самовара. Взглянув в сторону Кремнева, Николай вдруг гаркнул второму номеру: «Петро, действуй!» – сорвался с места и опрометью побежал вправо к пулемету, который скатился в окоп, подняв над снежным бруствером свой еще дышащий пороховым дымком ствол.

Хватов, проходивший в это время по ходу сообщения, услышал тревожный голос Кочетова и, почувствовав беду, свернул в его окоп.

Он увидел Николая, который, сидя на корточках, возился у пулемета, и рядом с ним бледного Кремнева, который виновато в чем-то оправдывался.

– Заело, говоришь?.. Смотреть надо, товарищ профессор! – сердито ворчал Николай. Он рванул вверх крышку пулемета, засунул внутрь пальцы и два раза щелкнул рукояткой.

В этот момент впереди загорланили гитлеровцы. Николай поднялся.

– Ишь, падаль. Заметили, сволочи!.. – процедил он сквозь зубы. – Сейчас я вам глотку заткну!

Кремнев мгновенно вскочил, схватил гранаты и подался вперед.

– Куда?! – рявкнул Кочетов. – Давай к пулемету! И, схватив «максим» в охапку, легко выкатил его на площадку. – Ленту!

Кремнев сунул гранату в снег, поставил коробку рядом с пулеметом и, звонко лязгая патронами по железной крышке, вытянул ленту. Конец ленты он передал Кочетову. Николай продернул ленту сквозь патронник, крутнул рукоятку и прицелился.

– Ну, елки зеленые, начнем, что ли?..

Он нажал на курок и, цепко держась за рукоятки, стал косить врага слева направо. Гитлеровцы повалились на снег.

Николай передал пулемет Кремневу, а сам рванулся к другому, тоже замолкшему. Увидев Хватова, он остановился и приложил руку к шапке:

– Дозвольте, товарищ комиссар!.. Там что-то с Подопригорой. Видите, перевязывают?

Хватов обеими руками схватил его за руку:

– Спасибо тебе, Кочетов!

– Да что вы, товарищ комиссар, за что же?.. Вы сами ховайтесь скорее, а то сразу подсекут.

Николай побежал вперед, и Хватов, пригибаясь, поспешил за ним.

Он добрался до маленького окопчика в тот самый момент, когда Николай уже перевязывал заплывшее кровью лицо высокого, очень молодого пулеметчика. Подопригора сидел на земле, вытянув ноги вдоль окопа, и стонал. Из-за бруствера снова донеслись крики немцев. Николай сдвинул шапку набекрень и тревожно прислушался.

– Товарищ комиссар, взгляните, чего они там?

Хватов посмотрел за бруствер. Гитлеровцы, горланя, поднялись и снова двинулись на позицию Кочетова. Фома Сергеевич прижался к стенке окопа, схватил рукоятки осиротевшего пулемета, прищурился, навел мушку в самую гущу гитлеровцев и нажал на гашетку.

Тревожась за комиссара дивизии, Карпов доложил по телефону комдиву о том, что Хватов ведет себя неразумно и подвергается опасности. Яков Иванович тут же продиктовал адъютанту записку: «Фома Сергеевич! Немедленно возвращайся на НП или я доложу Военсовету». Записку послали со связным.

Оставив командира наблюдать у амбразуры, Железнов положил на столик карту, освещаемую крохотной аккумуляторной лампочкой, и задумался. На испещренной синим и красным карандашами карте ему представилась полная картина боя.

Нанесенная Железновым на карту еще до начала боя левая красная стрела оказалась сломленной врагом. Задумавшись, Яков Иванович несколько раз машинально постучал по столу кулаком. Когда он наконец нагнулся, чтобы обозначить на карте принятое им решение, загудел телефон. Телефонист протянул ему трубку:

– Вас просят сверху!

Звонил командарм. Он был удивлен тем, что полк Карпова не продвигается вперед, и упрекнул в этом Железнова: «Что вы там топчетесь? Я этого от вас не ожидал. Сейчас же решительно контратаковать и смелее развертывать наступление!»

Железнов оправдываться не стал и коротко ответил:

– Есть. Принимаю меры. Через полчаса после десятиминутного артналета контратакую.

Яков Иванович положил трубку и, стараясь не обращать внимания на неприятный осадок, который вызвал в нем этот разговор, провел от расположения полка Нелидова новую стрелу, которую дальше слил со стрелой, идущей от полка Карпова.

В этот момент позвонил Доватор.

– Лев Михайлович, дружище, как дела? – обрадовался Железнов.

Доватор сообщил, что войска корпуса вышли из леса, атакуют Горбово, подходят к Терехову.

– Кажется, здесь уже конец, – сказал Яков Иванович. – Доколачивать оставлю Карпова, а с остальными силами двинусь вперед полным ходом. Звони, дружище, как у тебя пойдет дело!

Закончив разговор, Яков Иванович шагнул к наблюдательной щели. В это самое время ухнул снаряд; взлетевшая вверх от разрыва земля стеной закрыла перед глазами все поле боя.

– Эка чертовщина! – выругался Железнов. Второй разрыв, еще более сильный, окутал все вокруг темно-серым облаком.