Александр Дюма - Жизнь Людовика XIV

— д’Эмери? д’Эмери? — повторял он. — Я не знаю такого, но определите его скорее на это место, г-н кардинал, ибо мне говорили, будто Партичелли, этот известный плут, домогается того же. Поскольку я знаю, что он интриган, то боюсь, как бы он к нам не приехал и нам не было бы досады!

— О! — отвечал кардинал. — Опасаться нечего, ваше величество, этот Партичелли, о котором вы говорите, повешен.

— В добрый час! — сказал король. — Раз вы отвечаете за д'Эмери, то назначайте его министром.

Д’Эмери был определен. Будучи послан в Лангедок, он в качестве управляющего министерством финансов приказал уничтожить пенсион в 100 000 ливров, который штаты Лангедока давали герцогу де Монморанси. Такое распоряжение окончательно настроило герцога против двора и он решил стать участником бунта, стоившего ему жизни. Принцесса Конде очень ненавидела д'Эмери, видя в нем убийцу своего брата.

Д’Эмери не давал Марион денег, поскольку она их от него не принимала, зато он указывал ей на возможность для афер. Прочие любовники «за деньги» делали ей подарки; при условиях, с ней заключаемых, определялось известное количество серебра, поэтому, утверждает де Рео, у нее после смерти нашли только нарядов более чем на 20 000 экю.

Что касается Шарля Дюре, сеньора де Шеври, называвшегося обыкновенно президентом де Шеври, то он тоже был оригиналом, правда, в другом роде; он был племянником знаменитого Дюре, лейб-медика Шарля IX, Анри III и Марии Медичи. Дюре имел обыкновение говорить: «Если человек обманет меня один раз, то да проклянет его Бог! Если же обманет меня два раза, то проклянет его Бог вместе со мной! Если же — три раза, то пусть Бог проклянет меня одного!»

История не знает, относил ли Шарль Дюре это к женщинам, кажется, нет, поскольку он был в числе тех, кто содержал прекрасную Марион. Шалостями и умением ловко танцевать он проложил себе дорогу ко двору, и Анри IV и Сюлли очень его любили. Как хороший танцор он придумал фигуры того самого балета, во время исполнения которого король почувствовал в своем сердце неодолимую страсть к Шарлотте Монморанси. Впоследствии ходатайством маршала д'Анкра он стал министром финансов. Когда маршал был убит, казалось, Дюре должен был пасть, но он удержался, подарив м-ль ла Кленшан, которую содержал брат Люиня Брантес, 2000 экю; этот Брантес сделался впоследствии герцогом Люксембургским.

Президент де Шеври умер от операции, сделанной для излечения каменной болезни, и на него сочинили следующую эпиграмму:

Лежит здесь тот, кто век покоя для себя не знал,

Кто с детства своего налогами питался;

Субсидий, пошлин он и податей алкал

Ну, словом, он всю жизнь мытарством пресыщался.

И трапезу свою всегда он приправлял

Взысканий со своих собратьев ближних соком;

Говядины на грош заместо фунта брал.

Прохожий! Берегись, гнушайся сим пороком!

За то, что взятками он страшно наживался,

От страшной каменной болезни он скончался.

К разряду «услужливых кавалеров» принадлежал Клод Киллье, автор поэмы «La Callipedie». Киллье пришлось удалиться в Рим, где он долгое время служил секретарем при маршале д’Эстре; после смерти Ришелье он вернулся в Париж и в скором времени стал покорнейшим слугой Марион Делорм, от которой ему удалось получить все, кроме того, чего домогался особенно!

Несмотря на особенности существования, Марион пользовалась уважением, и к ней съезжались все знатнейшие особы двора. Пользуясь этим, она однажды приехала к президенту де Месму и стала просить за своего брата Бея, посаженного в тюрьму за долги. Президент был очарован, он приложил руку к сердцу и сказал Марион:

— Как это, сударыня! Я столько лет прожил на свете, а мне ни разу не удавалось вас видеть! — И он проводил ее до самых дверей, посадил в карету и надел шляпу только тогда, когда она уехала. А Бей был выпущен из тюрьмы в тот же день.

Марион умерла на 39 году, сохранив еще свою красоту. Причиной смерти стала большая доза антимония, которую она приняла, почувствовав себя в пятый или шестой раз беременной. Хотя она хворала только три дня, она исповедовалась более десяти раз, постоянно находя в себе какой-нибудь грех, о котором забыла сказать священнику. Кончина Марион Делорм произвела большое впечатление в Париже, и среди прочего было сочинено следующее четверостишие:

Бедняжка Марион Делорм, Сокровище столь редких форм! Куда твоя краса девалась? В плен гробу мрачному досталась.

Нинон де Ланкло была пятью годами моложе Марион Делорм. Нинон — дочь одного туренского дворянина, служившего при герцоге д'Эльбефе — была еще очень юной, когда ее отец был вынужден оставить Францию из-за того, что он убил вызванного на дуэль барона Шабана в то время, когда тот еще только выходил из своей кареты. В отсутствие отца Нинон выросла, однако смотрела на жизнь с философской точки зрения, как и он. Она была умной и рассудительной, хорошо играла на лютне и превосходно танцевала, особенно сарабанду. Первым ее обожателем стал Сент-Этьен, выступавший в качестве жениха, однако он скоро перестал думать об этом, поскольку понял, что жениться на Нинон вовсе бесполезно.

Вскоре в Нинон влюбился де Рарей. Будучи недовольна первым своим обожателем, она не решалась, однако, принимать второго в своем доме и встречалась с ним где-нибудь на стороне. Это не понравилось Сент-Этьену, и он вовсе оставил Нинон. Тут подвернулся советник Кулон, который предложил ее матери взять девушку на содержание в 500 ливров ежемесячно. С этого времени м-ль де Ланкло оставила свои шалости, отдав вполне сердце богатому содержателю, и именно теперь сменила имя Анна на Нинон.

После Кулона у м-ль де Ланкло было еще несколько поклонников, которых она, как и Марион Делорм, разделяла на классы. Одних она любила «за красоту», других — «за деньги», третьих — как «вежливых и услужливых кавалеров»; четвертый класс составляли любовники «по политике».

В это время Нинон жила в роскоши — дом ее был одним из лучших по своему убранству в Париже. Она принимала у себя лучшее общество столицы и в этом соперничала с Марион. Поскольку Нинон де Ланкло прожила 90 лет, то есть почти все время царствования Луи XIV, то мы еще будем иметь случай говорить о ней и в связи с ее кончиной в 1706 году.

Г-жа де Шуази была женой письмоводителя герцога Орлеанского и вошла в такую моду и так нравилась кардиналу Мазарини, что он, приехав однажды к маршалу д'Эстре, у которого собралось большое общество, позволил себе выразиться следующим образом:

— Как! Вы здесь веселитесь, а между тем м-м де Шуази здесь нет! Что касается меня, то я полагаю собрание неполным, если отсутствует она!

Де Шуази знала о своем влиянии и гордилась им, что осмеяно в следующем четверостишии: