Елена Данько - Деревянные актёры

Я взял нашего пугливого Брута под уздцы и отвёл в сторону, пропуская дилижанс. Дилижанс быстро приближался. Звенели копыта, громыхали колёса, бренчали ведра, привязанные позади кузова, из окна дилижанса выглядывал розовый чепчик, пассажиры, сидевшие на верхушке, придерживали шляпы от ветра. Вдруг сквозь шум и грохот я услышал звонкий голос метра. Метр махал своей шляпой, протягивал руку и кричал:

– Газету, граждане! Кто даст мне газету?

Молодой человек на верхушке дилижанса привскочил, махнул рукой в ответ и нагнулся к своему дорожному мешку. Потом он приподнялся, крикнул: «Держи!» – и бросил несколько газет. Газеты закружились, подхваченные ветром. Сквозь облака пыли мелькнули чемоданы и сундуки, перевязанные веревками. Дилижанс умчался.

Метр поднял газеты, обтёр с них пыль и торопливо развернул одну из них. Мы подошли к метру. Он начал читать, отчеканивая каждое слово:

«Проснитесь, французы! Она пришла – эпоха Великой Революции! Она покроет нас позором, если мы не сбросим цепи рабства. Она обессмертит нас в памяти грядущих поколений, если мы завоюем свободу!

А вы, аристократы, взгляните: вас – двести тысяч, а нас – двадцать пять миллионов. Взгляните на наши поля, наши кузницы, наши фабрики и мастерские, наши порты и суда, наши армии и академии! Взгляните и скажите: вашей ли жалкой кучке или нам, многомиллионным труженикам, по праву принадлежит Франция?»

Метр замолчал, глядя вперед. Впереди закат горел ослепительным блеском. Всё кругом нас было огненное – стволы дубов, колёса нашей одноколки, дорожные колеи, помятая шляпа метра и плащ Розали. Вершины холмов, казалось, были объяты пожаром.

– Пора в путь! – сказал метр, складывая газету.

Колёса заскрипели. Копыта Брута мерно постукивали по утоптанной дороге.

Мы шли в Париж, навстречу революции.

Итальянский народный танец.

Сказки, басни.

Скорее! Скорее!

Мариа-Антуанетта была австриячка по происхождению.