Василий Веденеев - Дикое поле

Настроение евнуха немного улучшилось, и он довольно прищелкнул языком, злорадно ухмыляясь над попытками хитреца Белометти обвести его вокруг пальца. Не на того напал, дружок, тебя еще и на свете не было, когда Фасих-бей уже умел плести тонкие интриги, которые заканчивались плачевно для его врагов. А когда ты делал первые шаги, Фасих давно служил при дворе султана, где одно неосторожное слово или жест могли стоить головы. А это прекрасная школа для тех, кто хочет достичь вершин власти!

Занавесь на дверях колыхнулась, и вновь появился слуга. Он сообщил, что приехал Али.

— Немедленно веди его ко мне! — Бей радостно хлопнул в ладоши. Наконец-то все начинает сдвигаться с мертвой точки. Недаром говорят, удача приносит удачу!

Албанец, видно, только слез с седла. Почерневший от солнца, пропахший дымом костров и запыленный, он вошел в комнату и склонился перед хозяином.

— Где ты болтался? — Фасих считал, что всегда лучше начать с упреков, чем с похвалы. — Ты заставил меня ждать и даже не соизволил сообщить, как продвигаются дела.

— Я обогнал свои донесения, — еще ниже склонился Али.

— Ну? — притопнул Фасих. — Говори, говори!

— Все прибыли в столицу, мой господин.

— Вот как? — Евнух радостно засмеялся. — Урус притащил приятелей сюда? Зачем? Ты узнал, зачем он сюда приехал?

— Да. Человек итальянца действительно хороший шпион. Аллах милостиво отдает в твои руки врагов.

— При чем здесь Аллах? — дернул плечом Фасих. — Я пока не очень понимаю, о чем ты толкуешь. Урус ушел с берега вместе со шпионом, об этом ты мне писал, а дальше?

— Паша, который держит свой бунчук у Днестра, получил сообщение о тайном гонце из Москвы. Его люди настигли посланца урусов на одном из перевалов в горах Болгарии. Гонец вез важные вести, его хотели взять живым, но он сумел вырваться из засады и ускакал. Само провидение привело его туда, где прятался урус и бежавшие вместе с ним рабы. Гонец умер, но перед смертью передал свою тайну молодому урусу, и тот направился в Стамбул. Шпион итальянца и остальные последовали за ним.

Евнух вскинул голову, в его маленьких, воспаленных бессонными ночами глазах загорелся злобный огонек.

— Кто здесь ждет вестей из Москвы? — тихо спросил он.

— Пока мы этого не знаем, — вздохнул Али.

— Ты не знаешь, — поправил его хозяин. — Но должен узнать! Здесь, в столице султанов, притаились шпионы урусов!

— Молодой урус-шайтан приведет нас к ним, — твердо ответил албанец.

— Да уж, теперь мы их не выпустим, — энергично потер сухие ладошки евнух. — Но никому ни слова! Где они?

— Шпионы?

— Дурак! Где молодой урус и его спутники?

— Остановились в караван-сарае. Шпион итальянца с ними. В последние дни он доставил нам хлопот, — пожаловался Али. — Начал ставить непонятные значки, и мы терялись в догадках, пытаясь понять их смысл.

— А-а, — отмахнулся бей и скорчил пренебрежительную гримасу. — Главное, все здесь! Я даже не рассчитывал на такую удачу. Что же касается человека итальянца, то он нам все равно скоро будет не нужен. Ты меня понял?

— Да, хозяин.

Фасих улыбался, что случалось в последнее время довольно редко. Как хорошо все сошлось, словно нарочно судьба расставила его врагов так, чтобы он мог покончить с ними одним ударом. Надеялись перехватить гонца и узнать, к кому он направляется, а тот сам выдал тайну урусу, даже не подозревавшему, что его вели на веревке, как жертвенного барана. Нет, теперь урус, пожалуй, не баран, а козел! Обычно во главе стада ставят козла, чтобы он вел баранов на бойню. Вот и урус приведет целое стадо под острый нож хитроумного Фасиха. Скорей бы только! Но не будем гневить Аллаха излишней торопливостью.

В комнате незаметно появился Джафар, тихо встал в сторонке. Фасих поманил его пальцем:

— Поди-ка сюда! Ты слышал новости, которые привез Али?

— У меня тоже есть новость, — потупился Джафар. — Боюсь, она не обрадует досточтимого Фасих-бея.

— Что? Решили, кто будет великим визирем? — вскинул подбородок евнух.

— Нет, мой повелитель. Пропал купец Спиридон.

— Как пропал? — не понял Фасих. — За ним следили? Он что, уехал?

— Грек отлучился из лавки и больше туда не вернулся, — сокрушенно вздохнул Джафар. — Заглянул к соседу-купцу и, пока его ждали на улице, вышел через заднюю дверь и скрылся. Тех, кто его упустил, я велел посадить в подвал. Может, он еще вернется?

Толстяк с надеждой поглядел на хозяина, но тот не разделил его надежд. Лицо Фасиха потемнело от гнева, и он тихо процедил:

— Не вернется. Я не удивлюсь, если скажут, что молодой урус отлучился из караван-сарая. — И вдруг сорвался на визгливый крик: — Кто за кем следит? Кто кого обманывает?! Мы урусов или они нас?!

Тяжело дыша и сжав кулаки, Фасих вплотную подступил к Джафару и легким, почти незаметным движением схватил толстяка за ухо, заставив опуститься на колени. Али застыл, как изваяние, стараясь не дышать.

— Ты найдешь Спиридона, — глядя в глаза Джафару, раздельно произнес старик. — Ты узнаешь, где он прячется, и кто его предупредил. Кто был у него?

— О-обычные п-покупатели, — заикаясь, проблеял Джафар.

— Обычные, — выпустив его ухо, издевательски передразнил Фасих. — Но кто-то из них предупредил его! Следи за всеми: за итальянцем, за его шпионом, за молодым урусом, за теми, кто следит за ними! Никто не должен сделать и шага без нашего ведома!

— Сегодня же я пошлю на улицы наших дервишей. — Толстяк бухнул лбом об пол. Кажется, самое страшное миновало?

— За всеми! — повторил Фасих, глядя на жирные складки шеи Джафара, налившейся темной кровью…

Тимофей уже устал сидеть, сложив руки, перед молчаливыми мужчинами с пистолетами. Солнце, заглядывавшее в щели между ставнями, заметно клонилось к закату, а Куприян не возвращался. За все время ожидания стражи Головина не проронили ни слова. Только когда он шевелился, они сразу вскидывали пистолеты, и молодой человек видел черные зрачки стволов, один из которых смотрел ему в лоб, а другой — в грудь.

Изредка в комнату доносился шум улицы: крики ребятишек, цоканье копыт, резкий голос торговца или лай бродячей собаки. Но эти звуки не могли до конца разорвать гнетущую тишину: даже назойливое жужжание случайно залетевшей мухи казалось, чуть ли не громовыми раскатами. Тишина и неизвестность давили, как тяжкий груз, заставляя снова и снова вспоминать, все ли он рассказал Куприяну, ничего не упустил, не ошибся ли в чем? Законы тайного братства суровы и неумолимы. Те, кто в нем состоял, постоянно рисковали жизнью, особенно во вражеской стране, и если в отношении кого-либо из них возникали серьезные подозрения, дело кончалось одним — подозреваемый исчезал. И винить в этом было некого, кроме самого себя.