Ло Гуань-чжун - Троецарствие (том 1)

– Я тоже заподозрил это, – согласился Дун Чжо. Тут как раз подошел Ли Жу, и Дун Чжо рассказал ему о случившемся.

– У Цао Цао в столице нет ни жены, ни детей, – сказал Ли Жу. – Он один в доме. Пошлите за ним. Если Цао Цао придет, значит он действительно хотел подарить вам меч. Если же он не явится, это послужит доказательством того, что он и вправду замышлял убийство. Тогда схватите его и допросите.

Мысль эта показалась Дун Чжо правильной, и он послал за Цао Цао четверых тюремных стражников. Спустя некоторое время они вернулись и доложили, что Цао Цао выехал верхом через восточные ворота и домой не возвращался. Страже у ворот он сказал, что якобы послан по срочному делу, и, подхлестнув коня, ускакал.

– Нет сомнений – злодей почуял беду и бежал, как крыса! – воскликнул Ли Жу.

– Я так доверял ему, а он хотел убить меня! – жаловался Дун Чжо.

– У него, разумеется, есть сообщники, – утверждал Ли Жу. – Надо изловить Цао Цао, и тогда мы узнаем все.

Дун Чжо повсюду разослал приказ изловить Цао Цао; были указаны его приметы и обещана награда – тысяча лян золота и титул хоу тому, кто его схватит. Тот же, кто попытается укрыть Цао Цао, будет рассматриваться как его сообщник.

А Цао Цао тем временем, выехав из города, помчался в Цзяоцзюнь, но по дороге в Чжунмоу был схвачен стражей у заставы и доставлен начальнику уезда.

– Я – торговец, и фамилия моя Хуанфу, – заявил ему Цао Цао.

Начальник, уезда пристально посмотрел на него и задумался, а затем сказал:

– Когда я в Лояне ожидал назначения на эту должность, я знал тебя как Цао Цао. Что заставляет тебя скрывать свое имя? Сейчас я посажу тебя в тюрьму, а завтра доставлю в столицу и получу награду.

Однако в полночь начальник уезда приказал преданному слуге тайно привести Цао Цао к нему на задний двор для допроса.

– Я слышал, что Дун Чжо хорошо относился к тебе, – сказал он, – почему же ты сам полез на рожон?

– Где воробью понять стремления аиста! – оборвал его Цао Цао. – Вы поймали меня, ну и отправляйтесь за наградой! К чему лишние вопросы?

Начальник уезда отпустил своих слуг и молвил:

– Не глумитесь надо мной! Я не какой-нибудь мелкий чиновник, – да вот служу не тому, кому надо!

– Род мой пользовался щедротами Ханьского дома, и если мне не думать о том, как принести пользу государству, то чем я буду отличаться от скотины? Я заставил себя служить Дун Чжо, ибо искал удобный случай разделаться с ним и избавить Поднебесную от зла, – сказал Цао Цао. – Но дело не увенчалось успехом – видно, не судьба!

– А куда вы направляетесь теперь?

– Я хотел возвратиться в родную деревню, чтобы оттуда бросить клич всем князьям Поднебесной подымать войска и уничтожить разбойника Дуна, – ответил Цао Цао. – Таково мое желание!

Тут начальник уезда освободил его от пут, усадил на почетное место и, поклонившись, сказал:

– Кланяюсь вам, как справедливому и достойному сыну Поднебесной!

Цао Цао в свою очередь отдал поклон и пожелал узнать имя начальника.

– Меня зовут Чэнь Гун, – молвил тот. – У меня есть престарелая мать, жена и дети – все они живут в Дунцзюне. Глубоко взволнованный вашей преданностью государству, я хочу оставить должность и последовать за вами.

В ту же ночь Чэнь Гун приготовил все, что могло потребоваться в пути, дал Цао Цао другую одежду, и затем, вооружившись мечами, оба отправились в родную деревню Цао Цао.

Через три дня они добрались до Чэнгао. Смеркалось. Цао Цао, указывая плетью на деревушку в лесу, сказал Чэнь Гуну:

– Здесь живет Люй Бо-шэ, сводный брат моего отца. Не заехать ли нам к нему поразузнать новости, а может быть, и переночевать там?

– Прекрасно! – сказал Чэнь Гун.

Они въехали в деревушку, спешились и вошли в хижину Люй Бо-шэ.

– Я слышал, что разослан приказ, повелевающий схватить тебя, – сказал Люй Бо-шэ. – Твой отец укрылся в Чэньлю, как ты попал сюда?

Цао Цао рассказал обо всем и добавил:

– Если бы не Чэнь Гун, меня давно уже изрубили бы на мелкие части.

– Господин мой, если бы вы не спасли моего племянника, погиб бы род Цао! – воскликнул Люй Бо-шэ, кланяясь Чэнь Гуну. – Сегодня ночью вы можете отдыхать и спать спокойно.

Усадив гостей, он вышел из комнаты и, вернувшись спустя некоторое время, сказал:

– У меня в доме нет хорошего вина и нечего выпить в честь вашего приезда. Я съезжу в соседнюю деревню и достану.

Люй Бо-шэ сел на осла и уехал. Цао Цао и Чэнь Гун ждали довольно долго, и вдруг за домом им почудился странный звук, словно кто-то точил нож.

– Ведь Люй Бо-шэ не родственник мне, – встревожился Цао Цао. – Очень подозрительно, что он ушел. Давайте прислушаемся.

Крадучись, они пробрались в заднюю комнату соломенной хижины и услышали, как кто-то за стеной сказал:

– Надо связать, прежде чем резать.

– Так я и думал! – шепнул Цао Цао. – Если мы не опередим их, они схватят нас.

Они обнажили мечи и перебили всех, кто попадался им под руку – мужчин и женщин, всего восемь человек. Обыскав затем дом, они обнаружили на кухне связанную свинью, приготовленную на убой.

– Цао Цао, мы ошиблись! – воскликнул Чэнь Гун. – Мы убили добрых людей!

Второпях они покинули дом, вскочили на коней и помчались, но не проехали и двух ли, как встретили Люй Бо-шэ верхом на осле с двумя кувшинами вина. В руках он держал корзину с овощами и фруктами.

– Дорогой племянник и вы, господин, – окликнул их Люй Бо-шэ, – почему же вы так скоро тронулись в путь?

– Людям, совершившим преступление, нельзя подолгу оставаться на месте, – сказал Цао Цао.

– А я поручил домашним заколоть свинью, чтобы угостить вас, – продолжал Люй Бо-шэ. – Разве вы гнушаетесь моим убогим жильем? Умоляю вас вернуться!

Цао Цао, взмахнув плетью, поскакал вперед, но вдруг круто осадил коня и, повернувшись, крикнул, обнажая свой меч:

– Кто это едет за нами?

Люй Бо-шэ оглянулся. В этот миг Цао Цао мечом снес ему голову.

– Что вы наделали? – испуганно воскликнул Чэнь Гун. – Вы только что уже совершили ошибку!

– Если бы Люй Бо-шэ вернулся домой и увидел, что вся семья его перебита, разве он стерпел бы? – возразил Цао Цао. – Он созвал бы людей и погнался за нами, тогда мы попали бы в беду!

– Преднамеренное убийство – великая несправедливость, – сказал Чэнь Гун.

– Уж лучше я обижу других, чем позволю кому-либо обидеть себя, – ответил Цао Цао.

Чэнь Гун замолчал. Ночью они проехали несколько ли и при свете луны постучались в ворота постоялого двора. Накормив коня, Цао Цао вскоре уснул, а Чэнь Гун бодрствовал, терзаясь сомнениями: «Я считал его добрым человеком и, покинув свой пост, последовал за ним, а оказалось, что это человек с сердцем волка! Он натворит много зла, нельзя оставлять его в живых». И Чэнь Гун потянулся было за мечом, собираясь прикончить Цао Цао.