Валентин Пикуль - Океанский патруль. Книга 2

Раз, другой громыхнули четкие, словно пощечина, выстрелы, а на третий… только слабо тикнул курок.

— Ну, все, Кайса… смотри!

Кайса обернулась: держа наперевес автоматы, к ним — справа и слева — шли, покачиваясь от усталости, горные егеря.

— Я вижу, Юсси, — ответила она. — И мы вместе умрем, Юсси!..

— А-а-а, если не ошибаюсь, супруги Пеккала-Суттинен-Хууванха? — встретил их фон Герделер, изображая на лице радостное удивление. — Очень рад… Чего же вы не садитесь?

— Иди-ка ты… знаешь куда? — грубо сказал полковник и похлопал себя по тощему, утонувшему в галифе заду; рука, которой он хлопал, была густо измазана кровью — из этой руки вырвали у него егеря пуукко.

— А вы все-таки садитесь, — закончил оберст.

Кайса шагнула к столу, взяла из пачки фон Герделера толстую русскую папиросу.

— Спичку, — потребовала она.

— Однако, — скривился оберст, но спичку дал и даже привстал со стула.

За полуоткрытой дверью стонал умирающий майор, бубнил что-то пастор, доносился голос врача, отсчитывающего деления на цилиндре шприца: «Кубик… два… три…»

— А ну, закройте дверь, — приказал инструктор и вдруг повеселел: — Нерон сжег Рим и радовался, — сказал он, — а я вот только прикурил от Лапландии и — странное дело — скучаю! Посему буду рад…

— Недолго вам осталось скучать! — перебила его Кайса.

— А вам с полковником еще меньше…

— Ничего, я сегодня повеселился! — сказал Пеккала, и его подбитый, заплывший синевой глаз подмигнул Кайсе.

Кайса лениво прошлась вдоль комнаты, остановилась у печки, протянув к огню иззябшие руки.

— Ну так что? — сказала она. — Пошли, Юсси…

— Да, я тоже так думаю. Пошли, Кайса!

Фон Герделер многое перевидал за свою жизнь, но такое видел впервые: финский полковник и его любовница спокойно вышли за дверь, вот они уже спускаются с крыльца…

— Стойте, доннер веттер! — выругался он и, схватив пистолет, рванулся за дверь. В воротах финны сбили часового, с испугу он выстрелил в воздух, сбежались солдаты.

— Хотите, чтобы я связал вас? — пригрозил оберст, когда пленных снова ввели в дом пастора. — Я могу это сделать…

— Руки что! — спокойно ответил Пеккала. — А вот попробовали бы вы связать меня так, как я связал вас тогда в Вуоярви. Наверное, не забыли, а?

Фон Герделер вспомнил все унижения, принятые им в должности советника, вспомнил, наконец, свой мундир, превращенный в лохмотья вот этой финкой, что так хладнокровно докуривает папиросу, и его взорвало:

— Молчать! — гаркнул он. — Вы в моих руках…

— …Которые дрожат, — заметила Кайса. И, отшвырнув папиросу, сказала: — Юсси, чего он орет на меня? Дай ему по затылку!

В этот момент дверь распахнулась, и солдаты ввели напуганного вянрикки Таммилехто; фельдфебель доложил, что погоня за отступающими финнами прекращена, удалось схватить только несколько раненых и вот этого офицера.

— Сопротивлялся? — спросил фон Герделер.

— Нет, герр оберст!

Пристальным взглядом оберст окинул рослую фигуру вянрикки, неожиданно сказал:

— Чего топчешься?.. А ну, сними пьекс. — И когда фельдфебель достал гранату, при одном виде которой беспокойно заерзал Юсси Пеккала, инструктор нараспев произнес: — Такой молодой, а сейчас — умрешь… Неужели не хочется жить?.. А?

Таммилехто, широко раскрыв рот, покачнулся.

— Я даже не знаю, что мне и делать с тобой, — продолжал инструктор, — такой здоровый… жалко. Хочешь, иди в особый батальон, что воюет за «национальное правительство» Финляндии?.. А так…

Он ловко, словно мячик, подбросил гранату. Таммилехто посмотрел, как она сверкнула перед его глазами, и за это краткое мгновение, пока граната не шлепнулась обратно в ладонь оберста, юноша прошагал через всю свою жизнь — все девятнадцать лет прожил заново.

«Девятнадцать… как мало!» — ужаснулся вянрикки и сказал:

— Я согласен… я буду за «национальное прави…».

Кайса, вскочив со стула, ударила его по давно не бритой щеке:

— Разве ты — финн?.. Ты… ты…

Пеккала отдернул ее за подол манто обратно:

— Сядь, Кайса!.. И не надо так долго подыскивать для него слов. Он просто сопливый дурак!..

Таммилехто поднял на своего полковника светлые глаза, наполненные слезами, и тихо выговорил:

— У меня… мама… в Хельсинки…

— Ну и иди к своей маме, — отвернулся Пеккала.

Вечером их вывели два конвоира, ткнув штыками в спины, показали — куда идти.

— К лесу, — шепнула Кайса, — ладно, пойдем к лесу.

Пеккала всю дорогу глухо кашлял и вспоминал своего старого приятеля — «сатану перкеле».

— Ух, ух, ух, — кашлял он, — вот ведь, сатана перкеле, не отпускает ни на минуту!..

Кайса держала его под руку, говорила:

— Надо было носить шарф… Ты разве меня послушаешь?..

Потом долго шли молча, и только один раз Пеккала взгрустнулось.

— Помнишь, — сказал, — как ты радовалась, что малину будешь в моем саду растить?

— Что мне твой сад? — вздохнула Кайса. — Я бы сына хотела от тебя иметь…

— Это — да, — твердо согласился полковник и услышал, как щелкнули курки за спиной.

— Хальт! — крикнули конвоиры.

— Чего хальт? — свирепо огрызнулась Кайса. — Я вот тебе покажу хальт… Веди дальше!

— Не хотим здесь, — поддержал ее Пеккала, и они пошли дальше, постепенно приближаясь к лесу.

— Юсси, бежим, — предложила Кайса. Пеккала осмотрелся:

— Конечно, бежим… Мы не куропатки, чтобы нас каждая сволочь стреляла. Вот только давай заведем их поближе к лесу.

— Здесь кусты, хорошо, — заметила Кайса.

— Только вот что, — предупредил ее полковник. — Сначала ты побежишь одна, а я…

— Юсси, одна не побегу…

— Не спорь. Я их сумею здесь… понимаешь?

Конвоиры снова щелкнули затворами.

— Ну, ладно, хватит разговаривать!.. Целуйтесь!..

Пеккала повернулся к ним; тяжело дыша, сказал:

— Не ваше дело!.. Мы умираем, а не вы! Так какого же черта?.. Где хотим, там и поцелуемся…

Один егерь обозлился, показывая на свои рваные сапоги.

— Что я, — сказал он, — из-за вас должен по болоту ползать? Подохнуть везде одинаково…

— Ладно, Курт, — примирился другой, — пусть выбирают…

Снова пошагали дальше, и когда стена леса совсем приблизилась, Юсси Пеккала шепнул:

— Вот сейчас… беги!

Кайса движением плеч скинула с себя манто и, круто повернувшись, швырнула его под ноги одному конвоиру.

— Держи, — сказала она, — твоя любовница обалдеет от такого подарка!

Егерь наклонился, чтобы поднять манто, и Кайса, высоко подпрыгивая, бросилась в сторону леса. Манто так и осталось лежать, а немец получил удар сапогом по голове. Второй вскинул карабин, чтобы стрелять в женщину, но полковник отбил оружие рукой, и пуля зарылась в снег.

— Кайси, бе-ги! — не оглядываясь, крикнул Пеккала, и карабин был уже почти в его руках, когда первый егерь вдруг встал и выстрелил, даже не целясь…