Сесилия Холланд - Зима королей

— Да свершится Божья воля, — сказал Эгон.

— Верховный король оказал тебе некоторую честь в самом начале сражения.

— Я оправдал эту честь Верховного короля, — спокойно ответил Эгон.

— Это он был в деревьях, — сказал другой человек, человек с копьем, — тот, кто подстреливал нас, словно оленей.

— Что ж, — сказал Эгон, — а кто еще это мог быть?

— Ты высокомерен, Эгон. Эгон рассмеялся:

— Пойди и залижи где-нибудь свои раны.

Мюртах расслабил мышцы спины, пытаясь облегчить боль. Это мог быть голос Од, исходящий изо рта Эгона. Голос Од, длинные желтые волосы, лица Од и Сирбхолла — вот так. Он вспомнил, как был на дереве, и его охватывало чувство огромного успокоения. И кровь застучала где-то в глубине.

— Ты очень изменился, Эгон, — сказал он.

Эгон посмотрел на людей вокруг себя, так, чтобы они сделали вид, что не слышат, и сказал ровным голосом:

— Да, разное… случается. То, что не изменило бы тебя, может легко изменить… более мягкого человека, возможно. Так что этого и не заметишь. Я не знаю. Моя мать…

— С ней все в порядке?

— Да. Она сказала, чтобы я привез тебя домой. Если смогу.

— Я не собираюсь.

В глазах Эгона, освещенных факелом, блеснуло что-то мальчишеское.

— Это не должно было быть так — ну что ты мог сделать? Все кончено, все, почему ты не можешь…

— Успокойся. Ты вождь О'Каллинэн. Когда вождь задает вопрос простому человеку, он задает его как вождь.

Эгон вздрогнул. Рывком остановил пони.

— Эй, Фьонн. Отведи моего пленника назад и проследи, чтобы с ним обращались правильно.

Он хлестнул пони и ускакал.

Наконец они подъехали к шатрам. Фьонн — человек с копьем — снял Мюртаха с лошади и разрезал веревку на ногах, потом повел в шатер для пленников. Он привязал одну кисть Мюртаха к столбу, принес ему воду и немного хлеба.

— Они получат с тебя что-то за убийство мак Догерти, — сказал Фьонн и сплюнул.

— Ранения от животного то же самое, что ранения от человека, так гласит закон. А теперь убирайся. Я был взят на войне, и они не могут подвергнуть меня наказанию.

Фьонн побагровел.

— Такой человек, как ты…

— Ты должен молить Бога, чтобы ты никогда не стал таким человеком, как я. А теперь иди.

Фьонн убрался. Мюртах лег на спину, его рука неуклюже свисала со столба. Он заснул.

Весь следующий день он лежал в шатре, разговаривая с Торстейном и двумя другими пленниками. Торстейн растянулся на земле во всю длину; один из сыновей короля захватил его и обошелся с ним так миролюбиво, потому что Торстейн, ожидая, когда его пленят, сидел спокойно.

— Значит, они тебя тоже схватили, арфист, — сказал он и зевнул. — Они убили Бродира, но перед этим Бродир убил короля в его шатре.

— Ты что-нибудь слышал о Бьорне?

— Нет. Эйрик?

Эйрик перевернулся и выпрямился.

— Меня они поймали на краю Дублина, ты знаешь, и я видел, как два корабля выходили из залива — один был корабль Эйнара, и второй, я думаю, мог быть Эйнара. Корабль Сигтругга тоже ушел.

— Ты бежал вместе с Бьорном, арфист. Как получилось, что тебя пленили, а его нет?

— Я растянул мышцу в боку и сел отдохнуть, а они пустили вслед за мной собак.

— Хм-м, — сказал Торстейн. — Мы не настолько близки, чтобы подраться, поэтому я назову тебя лжецом.

— Как мог я покинуть святую землю Ирландии?

— Ты находишься вне закона на святой земле Ирландии. Это достаточное основание.

— Существуют законы и законы.

Вошли три минстерца, опустились на колени возле Эйрика и развязали его. Эйрик сел, потирая свои запястья.

— Значит, вы нашли это.

Самый маленький из троих ухмыльнулся:

— Под передней, как ты и сказал. А теперь убирайся отсюда, пока мы не решили, что этого недостаточно.

— Какие-нибудь корабли остались на реке?

— Непохоже, чтобы вы были в состоянии взять крепость в Дублине, без этого мы не можем удержать гавань, а кто-то сказал, что если ты на берегу в Пасхальное Воскресенье, ты сможешь найти путь домой.

— Хорошо.

Один из минстерцев сказал:

— Торстейн, сын короля даст тебе свободу завтра, если ты дашь ему обязательство не возвращаться больше в Ирландию.

— Он его имеет, но я повторю, если он придет спросить об этом.

Воин обернулся к другому пленнику.

— Они отправятся за твоим золотом, и если оно там, где ты сказал, ты будешь так же освобожден, как Эйрик.

— Оно там — разве стану я лгать, чтобы отправиться в могилу?

Три минстерца повернулись к Мюртаху.

— Я понимаю, что теперь мы переходим ко мне, — сказал Мюртах.

— Вождь О'Каллинэн передал все обстоятельства дела на тебя королю. Он сказал, что не выступит ни за тебя, ни против тебя. И он уже вернулся обратно к своему народу.

— Какому королю? Минстерец хрипло рассмеялся:

— Мелсечлэйну, конечно. Идя к двери, он задержался:

— Тебя приведут к нему завтра. Молись, человек вне закона.

Вечером пленникам принесли воду, чтобы они умылись. Торстейн и другие предоставили Мюртаху право умыться первым.

— Твое положение куда хуже, чем наше, в любом случае, — сказал Торстейн.

— Вам придется умываться окровавленной водой.

— Я это делал и раньше.

Мюртах вымыл себя, прочистил рану на ноге, которая, как он думал, могла нагноиться. Собачьи укусы сочились весь день. Вместе с Торстейном они очистили и перевязали непривязанную руку.

— Для чего мы делаем все это с рукой, которая завтра вечером будет валяться на траве? — сказал Мюртах.

— Ты должен явиться опрятным на свою экзекуцию. Мюртах снова сел, а Торстейн умылся.

— Если бы у нас был кинжал, мы могли бы что-нибудь сделать с твоей бородой. Для тебя не будет лучше, если они станут думать, что ты одичал.

— О! Они поймут меня.

Они разговаривали всю ночь — Торстейн рассказал Мюртаху о сожжении О'Нила и его родных.

— Если ты увидишь Бьорна, скажи ему…

— Я увижу. Он вернется — отомстить за тебя.

Мюртах засмеялся, попробовал остановиться и снова беспомощно рассмеялся, пока на глазах его не выступили слезы.

— О, нет, нет, не об этом. Скажи Бьорну, я верю, что он нашел тот остров.

— Если честно, то я не верю. Он ужасный врун.

— Скажи ему это в лицо. Торстейн ухмыльнулся:

— Нет уж, спасибо,

Они задремали только перед самым рассветом. Мюртаху ничего не снилось, и когда утром его разбудили, он чувствовал себя так, словно ночь пролетела за один миг.

— Ты хорошо спал, человек вне закона?

— Никогда я не спал лучше.

Они развязали его, и он встал. Торстейну он сказал:

— Не забудь передать это Бьорну.

— Ну и попал ты в заваруху, — сказал Торстейн. — Ирландия теряет хорошего арфиста.

Мюртах пожал плечами. Он позволил стражникам связать ему руки. Они накинули ему аркан через голову, словно собачий ошейник, и вывели на яркий солнечный свет и повели через поле к месту судилища Мелсечлэйна.