Виктория Холт - Отравительница

— О, мой сын, мой маленький король! — простонала Катрин. — Значит, ему осталось жить всего несколько часов?

— Мадам, если абсцесс вскрыть…

Мария испуганно посмотрела на доктора, глаза Катрин сверкнули.

— Я не позволю приносить моему сыну дополнительные страдания, — заявила королева-мать. — Я не хочу, чтобы он кричал от боли. Он и так испытал много мучений за свою короткую жизнь. Я хочу, чтобы он умер спокойно и безболезненно.

— Я хотел сказать, мадам, что если абсцесс будет вскрыт…

Мария бросилась к ногам хирурга, поцеловала его руку.

— Есть шанс? Господин Паре, есть шанс спасти Франциска?

— Я не могу обещать это Вашему Величеству. Я не знаю; возможно…

— Вы не знаете! — воскликнула Катрин. — Вы подвергнете моего сына мучениям без уверенности в успехе!

— Шанс существует, мадам, но действовать следует немедленно. С каждой минутой в кровь попадает все больше яда.

— Я не позволю мучить его, — сказала Катрин.

— Господин Паре, — истерично обратилась к врачу Мария, — вы должны спасти короля. Вы — величайший хирург Франции… всего света… вы можете спасти его.

— Я попытаюсь, мадам.

— Да. Сейчас же! Не теряйте время… дорога каждая секунда.

— Погодите, — вмешалась Катрин. Она начала расхаживать по комнате. — Надо все взвесить.

— На размышления нет времени, — рассерженно закричала Мария.

— Всегда необходимо найти время, чтобы подумать.

— Мадам, — сказал Паре, — вы помните, что наш великий славный король Франциск Первый страдал от подобного абсцесса. Каждый год он увеличивался в размере, а потом прорывался, и гной выходил наружу. Когда нарыв не вскрывался, король Франциск умер.

— Вскройте его, умоляю вас, — сказала Мария. — Я — жена короля. Я — королева. Я приказываю.

Катрин положила руку на предплечье Паре.

— Требуется мое согласие. Я не могу дать его в спешке. Не могу рисковать жизнью сына.

— Ваш сын сейчас в опасности, мадам.

— Я не вынесу его новых страданий. Если бы вы знали, что ему уже пришлось вытерпеть!

— Не слушайте ее, — попросила Мария. — Сделайте операцию… сейчас же!

Хирург перевел взгляд с Марии на королеву-мать. Какой спокойной казалась Катрин! Как сильно волновалась королева! Конечно, он должен уделить внимание сдержанной королеве-матери.

Он начал уговаривать ее, объяснять характер операции. Возьмет ли он на себя ответственность за жизнь короля? — спросила Катрин. Если ему разрешат сделать операцию и король умрет, многие спросят, а не способствовал ли этому гугенот Паре, поскольку юный Франциск был католиком. Готов ли он делать операцию, зная, что неудача способна спровоцировать серьезные волнения в королевстве? Война между протестантами и католиками была готова вспыхнуть с новой силой. Гугенот делает операцию королю-католику! Да, этот вопрос требовал всестороннего рассмотрения.

Катрин ходила по комнате с врачом. Мария бросилась на диван, она плакала, ее бессильная ярость была обращена против королевы-матери.

— Страсти накалены, — сказала Катрин. — Вы, господин Паре, — гугенот. О, не бойтесь признаться мне в этом. Я сочувствую вам. Неужели вы это не знаете? Я не хочу, чтобы вас потом обвинили.

— Мадам, вы слишком добры ко мне, слишком заботливы. Когда я вижу больного, я думаю лишь о том, что я могу для него сделать… а не о последствиях.

— Господин Паре, вы — слишком ценный подданный, чтобы вами можно было рисковать. Скажите мне честно. Вы видите, что я — женщина, умеющая переживать несчастья. Уверяю вас, их на мою долю выпало немало. Я справляюсь с новыми бедами. Мой сын серьезно болен, да?

— Очень серьезно, мадам.

— И смерть близка?

— Очень близка.

— А каковы шансы на успех?

— Они невелики, мадам. Как вы помните, ваш свекор…

— Да, расскажите мне о болезни моего свекра. Я хочу услышать все. Мне предстоит решить, могу ли я подвергнуть моего сына такому испытанию.

Паре начал говорить; когда он замолкал, Катрин тотчас задавала ему вопрос, вынуждая его продолжать разъяснения. За окнами выл декабрьский ветер; Мария Стюарт, королева Франции и Шотландии, плакала так горько, точно ее сердце разрывалось на части.

Наконец Катрин произнесла:

— Я не могу принять решение. Это слишком важное дело. О, господин Паре, это тяжелая проблема для любой матери. Если бы только мой муж был жив! Не забывайте, что я — вдова, которая должна одна заботиться о маленьких детях. Я желаю им всего самого лучшего, они дороже мне собственной жизни.

Мария встала с дивана и промчалась мимо них; Катрин тотчас поняла, к чьей помощи намерена прибегнуть девушка.

— Господин Паре, — обратилась Катрин к врачу, — давайте вернемся в комнату короля и помолимся о том, чтобы Господь и Святая Дева подсказали нам правильное решение.

Они стояли на коленях возле кровати, когда в спальню вошли Мария и ее дяди.

Катрин встала. Взглянув на лицо сына, она поняла, что вмешательство де Гизов окажется запоздалым.

— Господин Паре, вы можете спасти короля? — спросил герцог.

Паре посмотрел на юного Франциска.

— Ничто, мой герцог, уже не спасет короля; ему осталось жить несколько минут.

Мария рухнула на колени, стала обращаться к мужу, просить его улыбнуться ей, выжить ради нее. Франциск повернул голову в ее сторону, но он, похоже, не видел Марию.

Кардинал склонился над королем, и Франциск на мгновение узнал человека, омрачившего и испортившего последние годы его жизни. В глазах короля мелькнул страх, который всегда внушал ему кардинал; возможно, видя, что Франциск стоит на пороге смерти, Лоррен испытал укор совести; вероятно, он понял, что перед глазами умирающего возникают ужасные сцены амбуазской резни, свидетелем которой стал Франциск; эти зверства совершались по приказу кардинала.

Он торопливо зашептал, обращаясь к королю:

— Ваше Величество, пожалуйста, помолитесь. Говорите: «Отче наш, прости мне мои прегрешенья и не вини меня в том, что совершалось от моего имени и моей властью».

Губы Франциска зашевелились; он попытался следовать своей вечной привычке подчиняться; но, возможно, слова кардинала смутили короля так же сильно, как и всех остальных — впервые кардинал Лоррен продемонстрировал, что у него есть совесть.

Голова Франциска упала на подушку; лишь вой ветра и горестные всхлипывания Марии нарушали воцарившуюся в комнате тишину.

Несчастный Конде размышлял в амбуазской темнице о своей скорбной участи. Мерзкий тюремный запах вызывал у него тошноту. Он с нежностью вспоминал жену, двух сыновей и прелестную маленькую дочь. Возможно, он никогда больше не увидит их. Какую глупость он совершил, не послушавшись совета Элеоноры и Жанны; отправившись в Орлеан, он угодил в ловушку, подстроенную для него и брата!