Виктория Холт - Отравительница

Они презирали его; они насмехались над ним, даже зная, что он находится рядом со своей армией. Антуан де Бурбон, предатель, жалкий щеголь, который поменял костюм ради своего удобства.

Антуан упал духом. Его мучила болезненная рана; он постоянно переворачивался с боку на бок. Рядом с ним, по обе стороны от его кровати, находились личные хирурги короля Наварры. Внезапно он с усмешкой осознал, что и в этом проявил свой характер двурушника: один врач был иезуитом, другой — гугенотом.

«Это смерть», — подумал Антуан. Перед ним мелькали картины прошлого. Иногда он бредил. Порой ему казалось, что он ощущает теплое дуновение беарнского ветра, что Жанна, сидящая рядом, обсуждает с ним домашние дела, как это бывало в начале их брака.

В лагере с Антуаном находилась женщина; она последовала сюда за королем и заботливо ухаживала за ним. Сейчас она сидела у постели раненого, подносила бокал вина к его губам. Он чувствовал аромат ее духов, ощущал близость нежного, податливого тела Прекрасной Распутницы, скрывавшегося под дорогим парчовым платьем. Он взял руку Луизы и поцеловал ее. Она на самом деле любила его, она родила ему сына не потому, что он был королем. Почему Жанна не приехала, когда его ранили? Это было ее долгом.

На лице Антуана выступил пот — он злился на Жанну; слезы заполнили его глаза, потому что он разочаровал ее, не оправдал представлений Жанны о нем.

Последний раз он видел жену в Сент-Жермене, куда она приехала, чтобы повидать сына. Она не знала о том, что в тот миг Антуан был готов отказаться от всего обещанного испанским королем и своего места в триумвирате. Да, неуверенно сказал себе Антуан, он едва не убежал с Жанной в Беарн. Но затем он передумал — этого следовало ожидать от Предателя; он распорядился задержать ее в Вендоме.

Она отказалась от него, напомнил он себе. Уехала в Беарн и принялась оттуда поддерживать реформистов. Она послала подкрепление войскам Конде. О, его брат! Что думает о нем теперь Луи? Они были так близки. Но религия, как это часто случается, разорвала узы крови, сейчас братья сражались друг против друга.

Он жестоко отомстил Жанне, когда маленький Генрих оказался в Сент-Жермене на грани между жизнью и смертью. Тогда за мальчиком ухаживала Луиза. Он заболел оспой; услышав об этом, Жанна ужасно встревожилась. Она умоляла Антуана и королеву-мать отдать ей сына. Но Катрин отказала Жанне. Она заявила: «Это наш единственный рычаг для давления на мать мальчика». Однако Катрин разрешила отправить Генриха на попечение герцогини де Феррара; это было все, чего добивалась Жанна. Если бы Антуан проявил настойчивость, он мог бы договориться с королевой-матерью и отправить сына к Жанне. Иногда он собирался поступить так, но, когда королева-мать ясно заявляла о своих желаниях, было легче уступить им, нежели спорить с ней.

Слезы резали его глаза. Он грустил, страдал от боли. Врачи уверяли, что рана не смертельна. Он увидит взятие Руана.

— Луиза! — позвал он; женщина тотчас подошла к нему. — Пусть звучит музыка, давай устроим веселье, танцы — иначе я сойду с ума.

Она обрадовалась перемене в его настроении. Позвала самых остроумных мужчин и женщин, сопровождавших его армию, — друзей Антуана по двору. Луиза легла на кровать рядом с ним, обняла его. Звучала музыка, люди танцевали, рассказывали последние сплетни двора. Антуан чувствовал себя плохо, но благодаря такому отвлечению он мог обманывать себя мыслями о том, что так же полон жизни, как и его гости.

Врач уговаривал Антуана:

— Ваше Величество, вы нуждаетесь в отдыхе. Надо дать ранам зажить.

— В отдыхе! — воскликнул он. — Я не хочу отдыхать. Бездействие вынуждает меня думать, а я не желаю думать. Я хочу слышать смех и шутки. Видеть, как танцуют мои друзья. Слышать их пение. Замолчите, или я велю вырезать вам язык. Не мешайте мне жить, как я желаю.

Развлечения продолжались. Он не отпускал от себя Прекрасную Распутницу.

— Почему бы и нет? — говорил он. — Моя жена не приезжает ко мне. Мужчина должен жить. Мужчина должен любить.

— Нет, Ваше Величество, — заявили доктора. — Ваше состояние не позволяет делать это.

— Пошли вы к черту! — закричал Антуан. — Я знаю, как мне развлечься.

Его армия взяла Руан. Он объявил о своем желании быть внесенным в город в паланкине вместе с Луизой. Он хотел позабавиться, спросить гугенотов, готовы ли они и теперь петь песню о франте!

Его поместили в паланкин, но он не увидел город, поскольку потерял сознание, не добравшись до стен.

Придя в себя, он обнаружил, что снова находится в лагере.

Над ним склонился Лауро.

— Ваше Величество, вам следует приготовиться к встрече с вашим Господом.

— Значит, это так? — сказал Антуан и задрожал, вспомнив о своем состоянии. Он велел очистить палатку от всех, кроме врачей, священника и любовницы.

Открыв глаза, он растерянно посмотрел на оставшихся.

— Я… я…

Ему было трудно говорить.

— Я принял католическую веру, но сейчас, когда мой конец близок…

Ему казалось, что улыбающаяся Жанна пристально смотрит на него своими карими глазами. Я не виноват, Жанна, мысленно произнес он. Я любил тебя. Сначала. Если бы мы были простыми людьми… если бы могли жить в Беарне… вдвоем обрабатывать землю, сажать тутовые деревья, растить их, мы были бы счастливы. Я был бы весел, ты была бы благоразумной супругой. Тебе не следовало отпускать меня от себя. Но ты, королева, сделала меня королем. Я испытывал слишком сильный соблазн. Я стал желать большей власти. Я не знал, чего я хотел. Метался из стороны в сторону.

Наконец он произнес:

— Теперь, когда конец близок, моя душа возвращается к протестантской вере.

— Покайтесь, — поторопили его. — Подумайте о ваших грехах, Ваше Величество. Покайтесь, чтобы войти в Царство Небесное.

Он посмотрел на говорившего и узнал его.

— О, Рафаэл, — медленно промолвил Антуан. — Ты служил мне двадцать лет и лишь сейчас впервые предупредил своего господина о его прискорбных ошибках.

Антуан начал думать о своих грехах, мысленно перечислять их, просить у Бога прощения.

— О, Господи, — сказал он, — если я поправлюсь, я пошлю лютеранских миссионеров проповедовать Евангелие по всей Франции.

Антуан услышал чей-то шепот:

— Уже поздно говорить это.

Да, он понимал. Уже поздно.

— Жанна, — простонал он, — почему ты не пришла? Ты должна была совершить путешествие и находиться возле меня.

Он умер не сразу. К нему пришел его брат, кардинал Бурбон; Антуан попросил этого человека вымолить для него прощение у другого брата, Луи, принца Конде, которого он горячо любил, пока между ними не встала религия.

— Я умру гугенотом! — воскликнул Антуан, думая о Луи и Жанне. — Пусть люди считают меня неискренним. Я хочу умереть в согласии с верой Лютера!