Георг Эберс - Император

Во время своих веселых похождений Вер часто смешивался с толпой и умел обращаться с ней. Если бы ему удалось теперь задержать толпу до появления солдат, его игра была бы выиграна.

Там, где это было нужно, Адриан вел себя как герой; но здесь, где нельзя было приобрести славу, он предоставил Веру успокоить народ.

Как только император удалился, Вер взобрался на плечи своих рабов.

Его красивое, приветливое лицо возвышалось над толпой.

Скоро его узнали, и несколько голосов из народа закричали:

— Ба, сумасшедший римлянин! Претор! Поддельный Эрот!

— Он самый, македонские граждане, он самый, — отвечал Вер громко, — и я хочу рассказать вам одну побасенку.

— Слушайте, слушайте! В дом еврея! После, после; теперь дайте говорить поддельному Эроту! Я разобью тебе зубы, мальчишка, если ты не замолчишь! — кричали яростно в толпе.

Любопытство послушать знатного господина и бешенство народа боролись между собой.

Наконец первое, по-видимому, одержало верх; шум утих, и претор начал:

— Одному ребенку подарили десять барашков из хлопчатой бумаги — хорошенькие вещицы, какие продают старухи в Эмпориуме.

— В дом к еврею! Нам не нужно детских сказок! Тише вы! Слушайте, от барашков римлянин перейдет к волкам. Вовсе не волк, это будет волчица! — кричали в толпе.

— Не накликайте косматого зверя, — засмеялся Вер, — а лучше послушайте дальше. Итак, мальчик красиво расставил барашков друг возле друга. Он был сын ткача. Есть между вами какой-нибудь ткач? Ты? Ты? И ты тоже, что там, позади? Если бы я не был сыном своего отца, я пожелал бы быть александрийским ткачом. Нечего вам смеяться! Но вернемся к барашкам. Хорошенькие куколки все были чистейшего белого цвета; только один барашек — весь в противных черных пятнах, которые очень не нравились мальчику. Мальчик пошел к очагу, достал там горящий уголь и вздумал сжечь маленькое чудовище, чтобы у него остались только совсем красивые барашки. Ягненочек загорелся, и как только огонь охватил деревянный остов игрушки, через окно подул сквозной ветер, он погнал пламя на других барашков, и в один миг все они превратились в пепел. Тогда мальчик подумал: «Ах, если бы я оставил безобразного барашка в покое! Чем теперь я буду играть?» И он заплакал. Но этим дело не кончилось, вышло кое-что похуже. Между тем как малютка отирал глаза, пламя пошло дальше, уничтожило ткацкий станок, шерсть, паклю, готовые ткани, весь дом его отца, родной город мальчика, а с ним, кажется, и самого мальчика. Так вот, любезные друзья и македонские граждане, подумайте об этом немножко. Те из вас, у кого есть имущество, поймут смысл моей истории.

— Прочь факел! — закричала жена продавца угольев.

— Он прав; из-за еврея вы подвергаете весь город опасности! — крикнул сапожник.

— Безумцы уже швыряют головни!

— Эй вы, там, наверху! Бросьте только еще раз, так я вам переломаю ребра! — угрожал продавец кудели.

— Не надо поджигать! — рявкнул портной. — Ломайте дверь и вытащите еврея!

Это предложение вызвало целую бурю одобрения, и толпа хлынула к дому Аполлодора. Никто уже не слушал Вера.

Претор соскочил с плеч своих рабов, встал перед воротами дома и вскричал:

— Именем императора, именем закона оставьте этот дом в покое!

Предостережение римлянина звучало очень строго, и по всему было видно, что в эту минуту с ним нельзя было шутить.

Но среди всеобщего шума только немногие слышали его приказание, и яростный портной осмелился схватить претора за пояс, чтобы с помощью своих единомышленников оттащить его от двери. Однако же ему пришлось дорого поплатиться за свою отвагу: кулак Вера ударил его в лоб так сильно, что он упал, точно пораженный громом. Один из британцев повалил колбасника, и дело дошло бы до ужасной рукопашной свалки, если бы к теснимому толпой римлянину не подоспела с двух сторон помощь.

Сперва появились ветераны с несколькими ликторами, а вскоре затем Вениамин, старший сын Аполлодора, который, проходя по Канопской улице со своими товарищами, увидал, что угрожало дому его отца.

Подобно ветру, разгоняющему бегущие облака, солдаты рассеяли толпу, а молодой еврей увлек своих товарищей вперед и, размахивая тяжелым тирсом, так мужественно и энергично прокладывал себе дорогу сквозь толпу, охваченную внезапным страхом, что достиг двери отцовского дома лишь немногим позднее ветеранов.

Ликторы начали стучаться в дверь, но так как никто не отпирал, то они с помощью солдат сломали запоры, чтобы держать караул в осаждаемом доме и охранять его от яростной толпы.

Трибун и Вер вошли с вооруженными солдатами в жилище еврея, а за ними скоро появился и Вениамин со своими друзьями, молодыми греками, с которыми он ежедневно встречался в бане или в гимнасии.

Аполлодор и его гости высказали Веру свою благодарность, и когда старая домоправительница еврейка, которая из своего тайного убежища под кровлей видела и слышала все, что произошло перед домом ее хозяина, вошла в комнату мужчин и дала подробный отчет о беспорядках на улице, то претор был осыпан изъявлениями признательности. Какими яркими красками сумела старуха расписать свой рассказ!

Она еще говорила, когда вернулась домой Йемена, прекрасная дочь Аполлодора; и не успела та, плача от волнения, кинуться на шею к отцу, как экономка схватила ее за руку, подвела к Веру и вскричала:

— Вот этот благородный господин — да будет над ним благословение Всевышнего! — подверг опасности свою жизнь, чтобы спасти нашу. Он позволил разорвать на себе эту прекрасную одежду ради нас, и каждая дочь Израиля должна бы с сердечным чувством поцеловать его изорванный хитон, который драгоценнее всех богатейших праздничных одежд в глазах Господа.

Старуха прижала хитон претора к губам и хотела заставить и Йемену сделать то же, но Вер не допустил этого и вскричал со смехом:

— Как могу я позволить моему хитону принять этот поцелуй? Я сам едва ли достоин того, чтобы меня коснулись подобные уста.

— Поцелуй его, поцелуй его! — вскричала старуха.

Но претор взял голову покрасневшей девушки обеими руками, прижал губы к ее лбу и весело сказал:

— Теперь я щедро вознагражден за все, что мне было дано сделать для тебя, Аполлодор!

— А мы, мы, — вскричал Гамалиил, — а я и первородный сын моего брата поручаем великому богу наших отцов вознаградить тебя за то, что ты сделал для нас!

— Кто вы? — спросил Вер, в котором пророческая фигура достойного старца и одухотворенное лицо его племянника вызвали удивление.

Аполлодор сообщил ему, до какой степени рабби стоит выше своих единоверцев в знании закона и в истолковании тайного учения своего народа, передаваемого из уст в уста и называемого каббалою, и как далеко Симеон Бен-Иохай превосходит всех астрологов своего времени. Он упомянул о пресловутом астрологическом сочинении под названием «Созар», автором которого был этот молодой человек, и не преминул прибавить, что племянник Гамалиила обладает способностью даже предсказывать положение звезд в последующие ночи.