Вячеслав Шишков - Емельян Пугачев. Книга 1

Мясников разинул рот, схватился за голову: «загибло дело, пропал государь, погоня будет». Забыв про сапоги и ни слова не сказав жене, он побежал к приятелю казаку Лухманову, схоронился у него на подволоке под крышей и послал хозяйскую девчонку разыскать Степана Кожевникова.

Тот быстро прибежал на зов.

— Степа, друг, — выдавливая из себя слова, заговорил расстроенный Мясников. — Дуй само скоро на Усиху, уведомь батюшку, мол, Мартемьян Бородин ловить его выпустил в поход. Поспешай, Степа, а то всем нам неминучая погибель…

Рано поутру Степан Кожевников примчался на хутор своих братьев.

Старик Шаварновский сказал ему, что его брат, Михайло Кожевников, вчера вечером схвачен розыскным отрядом Бородина и уведен. Степан Кожевников, проскакавший всю ночь, вяло выслушал и, едва не падая от усталости, поплелся в сарай, чтоб хоть чуточку поспать.

— Что ты, в уме ли ты? — зашумел Шаварновский. — Мчи скорей на Усиху, а то все загинем…

Степан, пробурчав: «Шибко уморился я», — кой-как превозмог усталь, окатил голову ключевой водой и мигом выехал в стан царя.

Широкоплечий, статный, тонкий в талии, Пугачев в новом наряде был неузнаваем. Сверкая на солнце золотыми позументами зеленого зипуна, лихо надвинув на густые брови бархатную шапку-трухменку, он важно прохаживался по луговине, рассуждая с десятком окруживших его людей.

Подскакавший Степан Кожевников закричал с седла:

— Что же вы тут! Мясников приказал сказывать вам проворней убираться отсюда… Старшина Бородин ищет вас, сюда спешит. Мишку зацапал, братейника моего…

— Казаки, на конь! — раздалась немедля команда Пугачева.

Все в момент оседлали лошадей, бросили палатку с провиантом и, под водительством Чики, пустились по реке Усихе вскачь.

Эта внезапная тревога была напрасной, скорой опасности не предстояло: старшина Мартемьян Бородин с арестованным Михаилом Кожевниковым возвратились в Яицкий городок.

Допрос, длившийся четыре часа, чинил сам полковник Симонов. На все вопросы: где Мясников, жил ли у них на хуторе злодей, именующий себя царем, куда он скрылся? — Михаил Кожевников сначала ответил отказом, затем, после истязания плетьми, открыл, что знал.

Полковник Симонов живо отправил на Усиху, где караулистое дерево, отряд из тридцати казаков под началом двух сотников и сержанта с приказом схватить «злодея» и всю его воровскую шайку (Симонову еще неизвестно было имя самозванца, он называл его — «злодей»).

…Проскакали вмах верст пять. Вдруг Чика заполошно крикнул:

— Стой! — и, обратясь к ехавшему рядом с ним Идыркею, бросил:

— Глянь, высмотрень хоронится…

— Адя-адя! — и татарин с Чикой помчались к кустам, где, припадая к коню, старался спрятаться наездник.

Вместе с Пугачевым все остановились, с горячим любопытством наблюдая за погоней.

Вскоре показались Идыркей с Чикой. Татарин вел на аркане приземистого, простоволосого человека, одетого в зеленый ватник. Он был пьян или притворился пьяным, шел пошатываясь. Его круглое, щекастое лицо бессмысленно улыбалось, хищные рысьи глаза смотрели на поджидавших его всадников с наглостью.

— Это писаришка симоновский, ваше величество, — сказал Пугачеву Ваня Почиталин. — А ране-то он Матюшке Бородину служил. Из богатеньких, бедности не мирволил. Теперя пропил все, забулдыга…

Идыркей снял с него петлю и, держа в руке наготове кривой нож, ждал приказа.

— Сколько тебе, Иуда, высмотрень проклятый, Симонов-то платит за предательство твое? — зашумели казаки.

— Много… А вам, братцы казаки, заплатит того боле, — буркнул высмотрень. — Эге ж, да тут много вас, голубчиков… Степка Кожевников, Ванька Почиталин, Кочуровы братейники, Плотников старый черт, Чика… Эге ж! Ну и погуляет же по вашим спинам плетка… Не отвертитесь, голубчики…

— Молчи, козье вымя, Иуда, леший, — заругались казаки, сверкая взорами. Старик Плотников судорожно ухватился за рукоятку сабли.

— Эге ж… А это что за чучело? Кабудь не нашинский, — мотнул высмотрень круглой головой на Пугачева. — Э-ге-ге-е-е, так вот вы какого вора царем-то своим… Хватай его, господа казаки, прощенье примете!..

И без того угрюмые брови Пугачева сдвинулись, в широко распахнутых глазах засверкали огни, он наехал конем на прощелыжника, раздельно спросил:

— Кто вор?

Тот открыл рот и в страхе попятился от всадника. Сделалось необычайно тихо, все как бы омертвело вокруг.

Сдерживая гнев в груди, Пугачев снова повторил:

— Кто вор?

— Ты вор! — с пьяной отчаянностью выкрикнул предатель и, обомлев, быстро-быстро посунулся назад.

Со свистом сверкнула в воздухе кривая сабля. Пугачев с такой неимоверной силой рубанул предателя, что у того кисть вскинутой руки и круглая рысья голова отлетели прочь.

— Гга-а-хх, — гулко раздалось вокруг, и казачьи груди сразу во всю мочь задышали.

— Убрать падаль! — приказал Пугачев.

— Да чего, батюшка, ваше величество, убирать эту стерву-то, — весь трясясь, проговорил Чика. — Его, гада, сей же ночью волки слопают…

Дозволь, батюшка, сабельку твою в порядок привести, — он осторожно взял из рук Пугачева блестевшую на солнце саблю, с усердием вытер ее о полынь-траву, затем о полу своего чекменя и, низко поклонясь, подал Пугачеву.

Опять все двинулись вперед. Скакали молча. Казаки только переглядывались друг с другом да, таясь, показывали глазами на Пугачева.

Да-а-а, они не промахнулись: «батюшка» на согрубителей, на поперечников мирских — лют. Он, свет, сумеет народную силенку в своих могутных руках держать. С этаким можно вершить немалые дела. Жить да быть ему, долго здравствовать!

Пугачев тоже не проронил ни слова. Бурная вспышка гнева постепенно затихала в нем.

Проскакав от стана верст десять, Пугачев предложил путникам свернуть в степь.

— Ой, бачка-осударь, пошто нам степями колесить, хурда-мурда делать, а езжай хутор Толкачев, там и людей, борони бог, много нахватаешь, — сняв с головы малахай, почтительно советовал государю крепыш Идорка.

— А ты?

— Моя татарским кибиткам пойдет, наберу людей, выезжать буду на дорогу, вас выжидать. Как побежишь в городок, и мы к тебе всем гамузом пристанем.

Кони стали в круг, Пугачев посредине. Держали совет, что делать.

Чика, пошептавшись с Иваном Почиталиным, сказал:

— Идорка дело толкует. Нужно пробираться к Толкачевым хуторам. Может, там и верно народ есть — казаки войсковой руки, да и новые подойдут. Тогда на городок пойдем с ними. А нет, — на Узени ударимся, там место скрытное, камыш.

— А как вы полагаете, Кочуровы? — и Пугачев раздумчиво перевел на братьев глаза.

— Да так же, как и Чика, — ответил Кузьма Кочуров.

К нему присоединились опрошенные Василий Коновалов, Сюзюк Малаев и другие. Пугачев сказал: