Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи

И вот с гребня откоса ринулся вниз сплошной поток конницы. Казалось, она снесет на своем пути все живое и на едином дыхании вынесется к урезу воды, у которого появились вырвавшиеся вперед русские ладьи. Вдруг несколько головных рядов всадников полностью исчезли, а следовавшие за ними стали падать в наполовину уже заваленный трупами людей и лошадей глубокий ров, выкопанный поперек спуска. Какие молодцы Микула с Казаком, сумевшие не просто устроить врагам западню, но и накрыть волчью яму таким слоем жердей и земли, что они обрушились только под главными силами атакующей конницы в решающий миг боя!

Между тем в песчаную косу уткнулись носом несколько ладей, и через их борта прямо в реку стали прыгать дружинники. Подняв над головами оружие, по грудь в воде, они спешили на берег и выстраивались в боевой порядок. Но и вражеская конница к этому времени достигла выгоревшего участка леса и начала разворачиваться там для атаки. Минута-две – и вал конницы хлынет справа на косу, сбросив в реку три-четыре сотни только что высадившихся дружинников, и окажется в тылу у русичей, державших оборону у подножия пологого склона.

Конница начала брать разбег, теснее смыкать ряды, на ходу вытягиваться в ударную колонну, нацеленную в середину боевого порядка русичей. Когда голова атакующей колонны поравнялась с углом леса, где начиналась коса, ближайший к всадникам ряд вековых деревьев зашатался и рухнул на них. Толстые стволы давили седоков вместе с лошадьми, многочисленные ветви могучих, раскидистых крон десятками вышибали всадников из седел. А на смешавшуюся, утратившую даже подобие боевого строя колонну обрушился новый ряд предварительно подпиленных и подрубленных деревьев.

Однако образовавшийся древесный завал, рассеявший и частью уничтоживший голову колонны, перекрыл собой лишь половину прохода, по которому можно было попасть на косу. И заметно укоротившаяся конная колонна, огибая завал, устремилась в свободную от упавших деревьев часть прохода. Но не тут-то было! Там, преградив путь к косе, стояли несколько невесть откуда взявшихся шеренг русских дружинников, за которыми виднелась длинная линия всадников, судя по одежде и вооружению, степных разбойников. Всадники были с луками в руках, и если в рукопашном бою с хорошо вооруженной и надежно защищенной доспехами буртасской конницей степные разбойники не представляли серьезной силы, то как конные стрелки они могли причинить много вреда. И конная колонна, не доскакав до шеренг русских копьеносцев, вначале сбавила скорость, затем остановилась и, развернувшись, умчалась на место бывшего лесного пожара, откуда начинала атаку.

Стоя на носу ладьи, Игорь наблюдал, как на полном ходу на косу наползли днищами сразу десятка три ладей и драк-каров и с них густо посыпались на песок и в воду русичи и викинги. На берегу они быстро выстраивались в плотные боевые порядки и шеренга за шеренгой спешили к подножию берегового откоса, откуда высаживающимся грозила наибольшая опасность. Однако почему вражеская конница бездействует и на гребне откоса, и на участке выгоревшего леса? Ведь, покуда на берег высадилась лишь половина русичей и викингов, у степняков есть возможность навязать им превосходящими силами бой на косе и попытаться если не уничтожить, то заставить их отступить на суда. Но ни отхлынувшие назад от заполненного телами рва всадники, ни снова выстроившаяся на месте сгоревшего леса конная колонна ничего не предпринимали. А когда к косе подплыла очередная группа ладей и драккаров, оба неприятельских отряда одновременно поскакали прочь от косы тем же путем, которым совсем недавно мчались к ней из леса. Вслед за ними с гиканьем и свистом, стреляя на скаку из луков, помчались казаки.

И великий князь понял, что вовсе не уничтожение его войска любой ценой является для вражеских военачальников основной целью. По-видимому, они хотели в меру сил отомстить русичам и викингам за пролитую ими на Каспии кровь их единоверцев-мусульман и, главное, отбить захваченную там добычу. Иначе почему умчалась сейчас, едва начав бой, буртасская конница, хотя могла решительной атакой с двух сторон если не разгромить высадившегося врага, то сковать его затяжным боем до прибытия своих основных сил? Однако вражеский военачальник, видя, что при любом исходе сражения ему не завладеть находившимися в ладьях сокровищами, не захотел лить напрасно ни своей, ни чужой крови. Тем более что если откуда-то из леса появились семь сотен русичей и казаков, то почему оттуда же не могут взяться еще несколько отрядов и нанести удар по его коннице? И если догадки великого князя верны и степняки не собираются заплатить за полный разгром русичей и викингов гибелью и своего войска, положение высадившихся не столь безнадежно…

В своем предположении Игорь не ошибся. Он опасался, что степняки навяжут решительное сражение при выходе русско-варяжского войска из прибрежных итильских лесов в открытую степь, но этого не случилось. Правда, это можно было объяснить тем, что русичи и викинги появились в степи именно там, где советовал атаман Казак: при вхождении из степи в лес широкого притока Итиль-реки, чьи болотистые, кочковатые берега крайне затрудняли действия конницы. Но сколько раз у вражеских военачальников имелась возможность вступить с русичами и викингами в большое сражение позже, когда те двигались по степи! Следуя советам Глеба, отменного знатока здешних мест, русско-варяжское войско постоянно выбирало для движения пути, где сама местность помогала обороняющейся от конницы пехоте. Чтобы этого достичь, приходилось делать крюки, иногда возвращаться назад, забираться далеко в сторону, зато Игорь всегда был спокоен – справа или слева от его воинства находилось непреодолимое для конницы препятствие, не позволяющее окружить его войско либо нанести по нему одновременный удар с нескольких сторон.

А ночами далеко по окрестным степям разносился конский топот, слышались свист стрел и звон оружия: это не давали покоя расположившимся на ночлег степнякам казаки и дружинники Микулы. Чтобы напоить и накормить травой лошадей, многочисленная вражеская конница была вынуждена разбиваться на отдельные отряды, размещавшиеся на значительном удалении друг от друга, и какой-либо из них обязательно подвергался ночному нападению казаков и дружинников Микулы. Зато куда больше распугивалось по степи вражеских табунов, которые с трудом можно было собрать лишь к полудню! Буртасско-булгарское войско являлось атакующей стороной лишь днем, а ночью само защищалось от внезапных нападений. И все-таки русичи и викинги отбивали ежедневно по три-четыре яростных наскока степняков, каждый из которых уносил жизни боевых товарищей и умножал число раненых. Но, несмотря на все трудности, русичи и варяги неуклонно приближались к Саркел-реке!