Андрей Серба - Мечом раздвину рубежи

– В таком случае надобно приказать караванщикам быть готовыми к возможному нападению,– заметил Микула.

– Моя охрана не первый раз проделывает этот путь и знает, где и как себя вести. А вот твои воины пусть держатся ближе к каравану и будут настороже.

– Сейчас предупрежу их.

– Рус, постой! – донесся непонятно откуда незнакомый хриплый голос.– Не торопись! Освободи вначале меня, своего брата по крови!

Пораженный Микула завертел во все стороны головой и увидел, что поодаль от четырех бревен с пятном крови между ними вкопано в землю еще одно, гораздо длиннее. К его верхушке сыромятными ремнями был привязан обитый металлическими полосами наглухо заколоченный сундук.

– Русский брат, я здесь, в сундуке! – вновь раздался тот же незнакомый голос.– Вели своим воинам снять сундук и выпустить меня!

– Кто там? И почему? – спросил Микула у Исаака, рассматривая сундук.

– Такой же разбойник, как эти,– кивнул Исаак на подвешенные к деревьям половинки человеческих тел.

– Тогда отчего он жив и в сундуке?

– Легкая и быстрая казнь от топора уготована простым разбойникам, а главарям и закоренелым злодеям-убийцам суждена другая – медленная и мучительная. Их запирают и навсегда оставляют в подвешенном на высоком бревне сундуке, чтобы смерть наступила от жажды и голода, которым зимой помогает мороз, а летом жара. Одного из таких преступников ты сейчас слышишь.

– Рус, не слушай старого иудея! – раздался голос из сундука.– Разве жизнь не научила тебя не верить ни одному слову этих лжецов и мошенников? Я не разбойник, а такой, как ты, вольный человек и воин.

– Вольный человек и воин? Но разве место вольному человеку в сундуке и что делать воину рядом с телами казненных степных татей? – спросил Микула, подъезжая вплотную к бревну с сундуком.

Минуту назад сотник готов был поклясться Перуном, что никогда прежде не слышал голоса находившегося в сундуке человека, однако чем дольше слушал его, тем больше голос казался ему знакомым. Но где, когда и при каких обстоятельствах Микуле довелось слышать его раньше, он не мог вспомнить. И было еще какое-то непонятное, никогда не испытываемое доселе чувство, непреодолимо влекшее его на голос.

– Рус, ты вольный человек и воин. Но за то, что тебя кормит и одевает князь, ты платишь ему своей службой, лишая себя части свободы и продавая свой меч воина. А я, такой же вольный человек и воин, не желаю никому подчиняться и терять даже толику свободы, а потому вынужден кормить и одевать себя сам. Это я совершаю с помощью меча, заставляя делиться со мной тех, кто может сделать это без всякого ущерба для себя. Вот единственная разница между мной и тобой, вольными людьми и воинами.

Исаак беззлобно рассмеялся:

– Ай да разбойник! Первый раз встречаю такого умного и изворотливого в речах! А потому и гораздо более опасного, чем его дружки, глупые как бараны и не могущие связать мыслью даже двух слов. Уверен, что этот злодей родом не из хлебопашцев или табунщиков, а некогда обучался грамоте. Молодцы стражники, что сунули его в сундук,– пусть подохнет в муках, а его непогребенное тело обречет на вечные страдания душу.

– Рус, ты слышишь, чего желает мне старый иудей? – спросил голос.– Мне, в чьих жилах течет кровь матери-славянки, захваченной хазарами в полон под Родней. Неужто ты оставишь меня в беде, русский брат?

«Русский брат!» Эти слова заставили Микулу мигом вспомнить, отчего ему казался знакомым раздававшийся из сундука хрипловатый, немного гортанный голос. Этот голос впервые прозвучал в его ушах в пещере у Перунова источника, когда боги явили ему свои видения. Вереница всадников на узкой тропе, ревущая песчаная буря, едущий впереди Микулы воин в меховой шапке и полосатом халате… Вытянутая вперед ременная плеть, шевельнувшиеся губы воина-незнакомца и два его слова: «Русский брат…».

Но не ошибается ли он? На Лысой горе перед его глазами был воин, а не заточенный в сундуке пойманный разбойник, и за ними ехали конные воины-русичи, а не понуро брел, как сейчас, мимо по тропе купеческий караван, и не висели на деревьях тела казненных степных татей. А голос он мог попросту спутать – разве трудно ошибиться, услышав первый раз два слова под свист ветра и вой бури, а второй раз их же из наглухо забитого, высоко подвешенного сундука?

Человек в сундуке будто догадывался о сомнениях Микулы.

– Ты о чем-то раздумываешь, рус? Напрасно. Знай, что наша встреча у этой рощи вовсе не случайна, мой и твой жизненные пути пересеклись здесь согласно воле богов. Не веришь? Тогда услышь, какое видение послало мне Небо сегодня утром. По тропе над ужасной пропастью шли двое: я и незнакомый мне воин-русич. Вначале споткнулся и начал падать в пропасть я, но русич удержал меня. Через несколько шагов оступился и рухнул в бездну уже он, однако я успел схватить его за руку и вытащить обратно на тропу. Я не видел лица своего спутника, но слышал его голос. Это твой голос, рус. Только поэтому, услышав твой разговор со старым иудеем, я обратился к тебе. До этого мимо меня проходило много караванов, и почти все останавливались у места казни моих товарищей, однако я ни разу не подал голоса. Зачем? Помочь мне не осмелился бы никто, а проклятий на свою голову я наслушался вдоволь и без этого. Но когда я услышал твой голос, я сразу понял – это ты, который сегодня освободит меня, рус, потому что волею богов наши судьбы слиты воедино.

Значит, Микула не ошибся и заточенный в сундуке человек был тем, кого явили ему боги в пещере у священного источника. Поэтому каких-либо раздумий о дальнейших действиях быть не могло.

– Снимите сундук и освободите сидящего там,– приказал Микула дружинникам.

– Сотник, законы буртасов наказывают смертью всякого, кто помогает разбойникам,– заметил Исаак.– В том числе выпускает их на волю или пытается облегчить участь. Смотри, как бы тебе действительно не пришлось связать свою судьбу с этим злодеем.

– Купец, лучше посоветуй, как нам избежать встречи со стражниками,– сказал Микула, наблюдая за дружинниками, возившимися у спущенного на землю сундука.

– Это очень трудно. И не только потому, что отряды стражников постоянно разъезжают вдоль долины Злых духов, но и оттого, что они часто навещают места, где наказывали схваченных разбойников. Именно для того, чтобы ловить их сотоварищей и таких сердобольных путников, как ты. Стражники хорошо изучили степь и обязательно настигнут беглецов, куда бы они ни подались. Тем более что и бежать особенно некуда – либо назад по караванной тропе, либо налево в степь, где вскоре начинаются селения буртасов. А поскольку они не любят разбойников и помогают стражникам, их также надобно опасаться и объезжать стороной.