Октавиан Стампас - Проклятие

Круглая зала в центральной башне, именуемая парижанами башней Черного Петуха, содержала последние двое суток почти непрерывное заседание вышеперечисленных лиц с добавлением нескольких людей в строгой черной одежде. Это были представители той тайной службы Ордена, что по большей части и поставляла сведения, пользуясь которыми высшие иерархи Ордена и делали свои верховные выводы.

Главный шпион Ордена де Мессьер, длинный костлявый человек с абсолютно голым черепом и пронзительно колючим взглядом, редко появлялся среди высших руководителей Ордена. Он предпочитал напрямую общаться с Великим Магистром Ордена. Или, вернее сказать, это предпочитал Великий Магистр. Де Мессьер был фанатически предан Жаку де Молэ, считал его человеком почти святым, непонятно правда, насколько шпион и фискал может нуждаться в своей жизни в таком понятии, как святость. Скорей всего, он должен был рассматривать ее как слабость. Но тем не менее, все в Ордене знали (все кто вообще подозревал о существовании де Мессьера и о его службе), что человек с лысым черепом неподкупен и неамбициозен. То есть не стремится стать самостоятельной политической фигурой. Исходя из этого, его бесполезно пытаться вовлечь в какой-нибудь союз, пусть бы он был даже направлен на благо Великого Магистра.

Жак де Молэ очень ценил своего сыщика и втайне гордился этой дружбой, как укротитель гордится своей властью над громадным хищником.

Стопир подошел к дверям круглой залы и позвонил во внешний колокольчик. Дверь приоткрылась, появился Жан, камердинер и телохранитель Великого Магистра. Он увидел мажордома и огненное озеро у него за спиной. Шестеро служек держали на шести подносах двести сорок зажженных свечей. Де Стопир показал Жану песочные часы, верхний сосуд терял последние песчинки. Пришло время сменить свечи в округлой зале.

Двери распахнулись. Предшествуя огню, мажордом вступил в святая святых Ордена рыцарей Храма Соломонова.

После того как были удалены подносы и подсвечники с огарками и зала, убранная в традиционных красно-белых тонах, озарилась свежим светом, Стопир покинул залу без всякого сожаления о том, что не причастен к обсуждению высших секретов Ордена, а наоборот, с чувством выполненного долга.

— Продолжим, — сказал Жак де Молэ.

Де Мессьер сверился со своими записями, они были сделаны особым способом, на языке известном только ему и его подчиненным.

Взгляды всех присутствующих были обращены на него.

— В течении двух последних часов прибыли мои люди из Родеза, Вервена, Реймса, Арраса и Секта. Везде все то же. Местные королевские сержанты получили секретные предписания с требованием вскрыть их сегодня, в ночь с 13 на 14 октября. Я думаю, в тех местах, откуда мы еще не получили сведений, положение такое же. Таким образом, мы можем говорить, господа, об операции, которая охватывает всю территорию Франции.

— Остается, правда, неизвестным, какого рода эта операция, — сказал Жоффруа де Шарне.

— Лично я не жду ничего хорошего от замыслов короля французов, — заметил де Гонвиль.

— Хотелось бы знать, — вступил генеральный прокурор, — распространятся ли эти действия на нашу центральную резиденцию.

— Что я слышу господа! — воскликнул Антонен де Блез, командор Франш-Конте, человек огромного роста и легендарной физической силы, — неужели у вас есть хоть тень сомнения в том, что задумал этот красавчик.

Сегодня ночью Орден тамплиеров будет подвергнут разгрому. Петля уже наброшена и с каждым мгновением стягивается все туже. А мы сидим как каплуны, предназначенные на заклание.

Все прочие иерархи, в той или иной степени, разделяли мысли командора Франш-Конте, но не решались высказываться вслух..

Неожиданно поддержал шумливого воина тихий де Мессьер.

— У меня тоже сложилось впечатление, что королем Филиппом сплетена некая сеть. Мои агенты, а они люди в высшей степени опытные, и трезвые, говорят, что при всех передвижениях за ними пытаются вести слежку, а в городах, где расположены наши капеллы, все судебные приставы и прокурорские чиновники получили запрет на выезд по собственным надобностям из пределов своих округов. Воля ваша, господа, но на мой взгляд сопоставление этих обстоятельств наводит на мысль о подготовке какого-то грандиозного процесса. Командор де Блез шумно прошелся вокруг стола, во главе которого в монументальном молчании сидел Жак де Молэ.

— У нас здесь в Тампле около двухсот рыцарей, если вооружить служек и оруженосцев, то составится целое войско. Я знаю, какими силами располагает в Париже Ангерран де Мариньи. Это сброд, а не войска. Горожане не поддержат короля, мы могли наблюдать в прошлом году, как они к нему относятся. Мы пройдем сквозь их строй, даже если они сумеют блокировать Тампль, как стрела сквозь сыр.

Командора поддержал капеллан.

— Правильно, правильно. Он грабит горожан, а мы построили шесть больниц для бедных и огромный дом призрения. Парижане и уважают нас и боятся. Проклятие Великого Магистра для них пострашнее, чем королевская месть.

— Пока все части парижского гарнизона находятся в казармах. Тампль окружен несколькими десятками наблюдателей. Так что можно считать, положение Тампля ничем не отличается от положения любой нашей капеллы в провинции. При желании я берусь переловить людей Ангеррана и Ногаре в полчаса. И я согласен с командором де Блезом, у нас не будет проблем с тем, чтобы покинуть Тампль и Париж, — сказал де Мессьер.

Все знали, что начальник тайной стражи есть глаза и уши Великого Магистра; может быть он сейчас выступил в качестве его языка. Иерархи напряглись, ожидая, что вот-вот последует решительная команда и Орден тамплиеров превратится из обороняющегося в атакующий.

Было уже совсем темно, когда Лако выбрался наружу, на скользкую, мощеную булыжником улицу. Соседние дома тонули в темноте. Их хозяева уже почувствовали, что находятся поблизости от центра опасных, чреватых разного рода неприятностями событий и поспешили закрыться на все засовы, задраили ставнями окна и не зажигали огней, дабы не привлечь внимания.

Кварталы, не прилегающие к Тамплю, дышали свободнее. В узких улочках вблизи Нотрдам де Пари вышли на промысел многочисленные проститутки, в Ситэ работали кабаки, слышались пьяные песни.

Ночь с 13 на 14 октября должна была стать ночью решительных действий. Мало кто знал, каких именно. Флюиды опасливого ожидания уже появились в прохладном воздухе.

Лако шел не особенно скрываясь. И его, кажется, не слишком пугали мелькающие тут и там подозрительные тени. Несколько раз на пути ему попадались отряды пеших стражников. Они шумно топча булыжник, отрыгивая скверным пивом и плохо переваренной капустой, тащились из одной темноты в другую, ругая про себя слишком исполнительного сержанта.