Октавиан Стампас - Рыцарь Христа

— Этого не должно быть! — воскликнул Артефий.

— Неужели умер? — спросил его ученик.

— Проклятье! Что с ним? — взвизгнула Алиса.

— Умер? Не может быть! Как это произошло? Что с ним! — загомонили остальные.

— Нет-нет! — кричал громче всех чтец абракадабры и ходатай за Генриха перед «камнем драгоценным». — С ним просто обморок! Лапидум фульбор не мог убить его, это просто невероятно.

Но остальные, склонившись над телом Генриха, мрачно отвечали ему, что недавний император Священной Римской Империи скончался, ибо сердце его не бьется и дыхание полностью отсутствует. Мне незачем было дольше оставаться здесь. По условию, заключенному между Нафтале-бен-Елеазаром и Генрихом, я был без оружия и при всем желании не мог сейчас совершить возмездие над Артефием за смерть Годфруа. Я стал подниматься вверх по ступенчатой спирали, слыша внизу душераздирающие рыдания Алисы и вопли досады, исторгаемые остальными участниками гнусного сборища.

— Вы утверждаете, что смерть Генриха действительно произошла оттого, что у него само собой лопнуло сердце? — спросил жонглер Гийом. — Я спрашиваю вас об этом потому, что упорно ходят слухи, будто его отравили.

— Я не могу утверждать это с полной уверенностью, — ответил я. — Возможно, ему подмешали яду, точно так же, как Защитнику Гроба Господня. Но они так неподдельно переживали его внезапную смерть, изъявляли такое отчаяние и досаду, что я не склонен подозревать членов тайного синклита в причастности к его гибели. Может быть, его отравил кто-то еще раньше, а яд подействовал лишь в ту минуту. Но я, все же, уверен, что он скончался потому, что колдуны направили на него слишком мощное силовое поле, и сердце его и впрямь лопнуло, не выдержав такой тяжелой нагрузки. К тому же, сказалось сильное нервное напряжение, ведь ему предстояло сделать свой последний бросок, и спасти игру он мог лишь в том случае, если костяшка покажет шестерку.

— А вы уверены, что там действительно было колдовство, а не простое шарлатанство? Вы говорите, череп поднялся над столом и вращался, будто осматривая собравшихся. Но, может быть, тут был какой-нибудь ловкий фокус, какие-нибудь невидимые нити поднимали его и заставляли вращаться?

— Можно было бы предположить и такое, если бы не одна весьма важная деталь. Когда я увидел Генриха, я поразился тому, как сильно он постарел за последнее время. В тот год, если я не ошибаюсь, ему должно было исполниться пятьдесят шесть лет, а Генрих всегда отличался тем, что выглядел гораздо моложе своих лет, но там, на дне ужасной подземной воронки, я увидел старика лет семидесяти. Однако, когда колдовство стало действовать на него и он стал подниматься из-за стола и выпучивать глаза, лицо его начало зримо молодеть. Это невероятно, но я готов поклясться, что видел это собственными глазами. В тот миг, когда сердце его лопнуло, Генриху на вид можно уже было дать не более сорока-сорока пяти лет.

— Вот как? — страшно оживился Гийом. — Это ужасно интересно, особенно если учитывать, что, по слухам, тело его после смерти до сих пор никому не показывали.

— Да, — ответил я. — Огромный каменный гроб с телом Генриха до сих пор перетаскивают из монастыря в монастырь и не спешат совершить христианское погребение. Я так и не знаю, что произошло с лицом покойного после смерти. То ли он застыл, имея облик сорокалетнего мужчины, то ли, напротив, вмиг состарился так, что невозможно было его узнать. Нечто, что заставляет людей удивляться, все же, видимо, произошло, иначе как объяснить, что люди не спешат совершить подобающее захоронение?

— Да-а, — промолвил Гийом. — Значит, если не эликсир бессмертия, то некие заклинания способны сделать человека моложе его лет?.. Вот это поистине чудо, ничего не скажешь!

Что он хотел сказать этим, Христофор, я не знаю. Может быть, что все остальные чудеса, о которых я ему рассказывал — про Туле, про Святой Огонь — не заслуживают доверия, а это дьявольское, колдовское чудо заслуживает? Я горько усмехнулся, глядя на француза-стихоплета, он заметил мою усмешку и поспешил загладить свои слова:

— То есть, я хотел сказать, истинное колдовство. Чудом, разумеется, можно назвать лишь то, что ниспослано нам небесами. Ну, рассказывайте дальше. Вам удалось поймать негодяя Артефия? А мерзавца Схарию вы укокошили?

— Представьте себе, ни то, ни другое я не смог сделать, — ответил я со вздохом и, усевшись поудобнее, продолжил свой рассказ.

Увидев гибель своего заклятого врага, последние мои надежды на спасение которого рухнули, я выбрался из подземелья и вскоре вновь очутился в Кафедральном соборе, вышел из него и встретился со своими тамплиерами. Мы принялись ждать, внимательно следя за тем, кто входит и выходит из храма. Примерно через час из дверей вышел именно тот, кого я больше всех ожидал — Артефий. И он шел совершенно один. Выйдя на улицу, ярко освещенную луной, он огляделся по сторонам, накинул на голову капюшон и отправился в сторону Римских ворот.

— Ну, птицеловы, птичка наша выпорхнула из гнезда, — сказал я одноглазому Роже и сгорающему от нетерпения Хольтердипольтеру. — Надо постараться не упустить ее.

Стараясь передвигаться как можно тише, мы преследовали Артефия. У Римских ворот стража быстро пропустила его, а нас остановила и, лишь получив взятку, позволила тоже выйти из города. Мы успели увидеть фигуру Артефия — он свернул с дороги и направлялся в сторону развалин старинного замка Меровингов. Каждый новый правитель Кельна намеревался сровнять с землей это жуткое место, которое жители города и окрестностей всегда старались обходить стороной, считая, что там селятся бесы. Перекрестившись и прошептав молитву Иисусову, мы двинулись следом за Артефием и вскоре очутились среди груды камней и поросших мхом и кустарником мрачных стен, оставшихся от некогда хорошо укрепленного замка. Здесь фигура Артефия на некоторое время потерялась, но потом мы увидели его в проломе стены. Он стоял в одном из бывших внутренних двориков перед развалинами фонтана, и смотрел на нас, явно услышав наши неосторожные шаги и ожидая, когда мы появимся. Увидев нас, он пошел вокруг фонтана и, покуда мы бежали к нему с криками: «Стой! Ни с места! Остановись!», исчез за бесформенным сооружением, представлявшим некогда какие-то фигуры, из которых давно уже не струилась вода фонтана. Роже кинулся вокруг развалин фонтана с одной стороны, а мы с Хольтердипольтером — с другой, но когда мы сошлись, никого вокруг не было, и сколько мы потом ни бегали по всем развалинам, не могли отыскать проклятого оборотня.

Вернувшись к фонтану, мы переворошили все его обвалившиеся камни, но и здесь не нашли ни дыры, ни лазейки.