Октавиан Стампас - Рыцарь Христа

— Я приехал сообщить одну весьма важную новость, — сказал Конрад. — Молодой Вельф все-таки женился на Матильде.

— Не может быть! — воскликнул Годфруа.

— Боже, это война, — простонал Дигмар, всем своим видом показывая, что после ранения в плечо ему меньше всех хочется войны.

— Война или не война — это еще бабушка надвое сказала, — высказал свое мнение молодой Люксембург.

— А по-моему, все же, война, и это очень хорошо. Надоело постоянно ждать чего-то настоящего, — сказал Иоганн. — Этак мой Медуларис и впрямь начнет истреблять мирных жителей типа Дигмара Лонгериха.

Новость и впрямь была очень серьезная. Заключив союз с властителями западных и восточных германских земель, Генрих теперь больше всего рассчитывал на то, что ему удастся, наконец, найти надежный оплот и на юге Германии. Вот уже почти двадцать лет назад он отдал швабскому герцогу Вельфу герцогство Баварию и мог теперь надеяться на благодарность. Сей союз обеспечивал бы ему надежную гарантию на то, что можно спокойно начинать войну с папой Урбаном. Владения Вельфа были богаты и непомерно огромны. Они простирались от границы с Бургундией через всю Швабию и Баварию до Коринтии на востоке, а на юге прихватывали еще и Веронскую марку, которую в свое время приобрел Вельф III. Нынешний Вельф поначалу звался Вельфом Четвертым, но получив Баварию, стал носить имя Вельфа I Баварского. Однако чувство благодарности недолго сохранялось в его душе, очень скоро он встал на сторону папы и вместе с папой осуждал Генриха за различные приписываемые ему дерзости и неистовства, а когда Григорий VII провозгласил низложение Генриха, Вельф и это признал. Потом была Каносса, где в замке маркграфини Тосканской, Матильды, при ее деятельном участии состоялись переговоры между Генрихом и Григорием, на которые император явился в рубище, раскаялся и получил полное прощение папы. Но вражда с Григорием затихла ненадолго. Как только охватившая Германию гражданская война поставила под угрозу императорский титул Генриха, папа вновь отлучил его. Тогда-то и проявился полководческий гений Генриха. Император вступил в Италию, взял Рим и был коронован новым папой, Климентом III, которого враги окрестили антипапой в противоположность новому папе Виктору, а затем Отто Шатийонскому, ставшему папой Урбаном II. Восстановив мир в Германии, Генрих рассчитывал в ближайшем будущем начать войну против Урбана. Для этого ему нужен был союзник в лице Вельфа. Но в последнее время стали ходить слухи, что начавший было склоняться к Генриху Вельф задумал женить своего сына и наследника, семнадцатилетнего Вельфа, на тридцатитрехлетней Матильде Тосканской. Ясное дело, Вельфы, как отпрыски соратника Карла Великого, Варина Альторфского, надеялись со временем, расширив свои и без того уже огромные владения, вступить в борьбу за императорскую власть. И вот, Христофор Конрад приехал с известием о том, что этот брак все же свершился. Все мы ненадолго забыли о недавно пережитом происшествии и хмуро размышляли, каких последствий нужно ожидать. Мне почему-то казалось, что все как-нибудь обойдется, а если война, то что же, я готов воевать.

— Значит, все-таки женили козленка на старой козе, — заметил Зигги.

— Вот уж точно, что на старой и упрямой козе, — рассмеялся Иоганн Кальтенбах. — Это ты прямо в точку попал, Зигги.

— Нам немедленно нужно видеть императрицу, — хмуро заметил Димитрий, не проронивший ни слова за всю нашу ночную вылазку.

— Я только что приехал и ничего не знаю, как у вас тут идут дела, но Адельгейда ждет вас в Большой гостиной, — сообщил Конрад. — Ступайте туда, а я дождусь здесь отца и приведу его тотчас, как только он появится.

Мы, не мешкая, отправились в Большую гостиную, где застали императрицу возле камина, в котором слабо горели несколько поленьев.

— Вот ваше платье, государыня, — сказал Адальберт и первым рассказал все, что произошло в пещере. Затем каждый по очереди принялся добавлять свои впечатления, лишь я молчал, пристально вглядываясь в лицо Евпраксии и не понимая, как могла она предпочесть Гильдерика императору… «Предпочесть Гильдерика мне», — поправлял меня мой внутренний голос. Когда Адальберт сообщил ей о гибели Шварцмоора и Кюц-Фортуны, она вскрикнула, но мне показалось, что не так, как должны вскрикивать женщины, узнавшие о гибели своего возлюбленного. Но если она столько времени умела скрывать свои чувства к Гильдерику, почему бы ей и теперь не проявить свое актерское дарование? Узнав, что Гильдерика убил я, она посмотрела на меня с состраданием, но не с ненавистью, которой следовало бы ожидать, испытывай она сильное чувство к убитому. Мысли мои запутались.

Я так и не успел поделиться собственными впечатлениями, поскольку в гостиную вошел император. Следом за ним шел Конрад, за Конрадом — Гартвиг, Рупрехт, Удальрих, и еще трое рыцарей — Груланд фон Штиир, Гильдебрант Лоцвайб и Фридрих Левенгрубе.

— Надеюсь, вы уже знаете, что ваш любовник убит, — обращаясь к супруге, произнес император. — Соболезновать вам по этому поводу не имею желания.

Гордый блеск зажегся в глазах Евпраксии. Она молча встала и с некоторой усмешкой смотрела на своего мужа, и я так и не мог понять, что сквозит в этой гордой усмешке — оскорбленность или вызов.

— Как посмели вы дерзнуть! — продолжал Генрих. — Как могли вы думать о любовнике, нося под сердцем плод моей любви? Ведь и двух месяцев не прошло с тех пор, как мы бракосочетались! Как может быть такая распущенность! Извольте отвечать!

— Я не понимаю вас, Генрих, — тихо, но четко промолвила императрица.

— Не понимаете? — усмехнулся Генрих. — Ну что ж. Объясняю вам: вы обвиняетесь мною и всеми свидетелями в нарушении супружеского долга. Я приказываю взять вас под стражу. Годфруа Буйонский, Людвиг фон Зегенгейм, прошу вас исполнить мой приказ.

Я начал медленно набирать в легкие воздух, обдумывая ответ, но Годфруа опередил меня:

— Мы называемся рыцарями Адельгейды, государь, и не можем брать под стражу свою госпожу.

— Полагаю, мы не имеем права также позволить кому-то в нашем присутствии арестовать ее, — выпалил я, волнуясь.

— Что?! — в гневе воззрел на меня император. — Вы продолжаете, Зегенгейм? Может быть, вы думаете, я не прикажу и вас взять под стражу как возможного соучастника деяний императрицы? Ведь мне известно ее особое к вам расположение. Я знаю, что большее количество бесед она проводила с вами.

— Воля ваша, государь, арестовывайте, — ответил я.

— Вот именно, — произнес Генрих, — воля моя, и я приказываю вам немедленно удалиться, а вам, Лоцвайб и Левенгрубе, повелеваю взять императрицу под стражу и препроводить в отведенную комнату, где и запереть.