Октавиан Стампас - Великий магистр

— Так как же? — нетерпеливо спросил гессенский рыцарь, переводя взгляд на своего старого товарища Зегенгейма. Тот лишь молча пожал плечами, кивнув на де Пейна. Наконец, Гуго нарушил тягостную тишину.

— Пока это невозможно, — глухо произнес он, протягивая барону руку. — Примите мою дружбу и… не обижайтесь. Если ваше желание не изменится со временем, то я дам знать, когда можно будет объявить о вашем вступлении в Орден.

— Да… жаль… — несколько обиженно протянул Бломберг. — Ну что же, видно, недостоин я ваших знамен…

— Пойми, Рудольф, ты тут не причем, — вступился Людвиг. — Речь идет о принципах, которые мы не можем нарушить. Сейчас в Орден тамплиеров не смог бы вступить и сам король Франции, если бы захотел того.

— А… Ну, тогда — ладно! — чуть взбодрился Бломберг. — И прощайте, господа. Помните — что я первый на очереди. А уж короли и герцоги — за мной! — и он легко побежал вниз по уже протоптанной тропинке. А Гуго и Людвиг, переглянувшись и поняв друг друга без слов, вернулись в цитадель.

Принц Санджар остался разочарован казнью лже-тамплиеров на площади Син-аль-Набра: он понимал, что подобные маскарады только еще больше разлагают войска, показывают беспомощность султана. Другое дело — если бы тамплиеров можно было действительно захватить и протащить с веревками на шее по улицам и площадям городов Египта и Сирии. И он поручил Умару Рахмону собрать в один отряд опытных воинов из курдов, привыкших лазить по скалам, для восхождения на Синай. И уж оттуда, сверху они должны были опуститься подобно горным барсам на цитадель, перебить ее защитников, а уцелевших рыцарей передать отряду поддержки, перед которым была поставлена другая задача: обойти Синай под покровом ночи и затаиться у подножия склона, невдалеке от цитадели. Рахмон подготовил «барсов» за два дня и лично возглавил группу. В ее состав вошло тридцать курдов, снаряженных веревками с крючьями, небольшими топориками и длинными кинжалами. Обуты они были в мягкие бесшумные туфли на войлоке, а накидки с капюшонами сливались с цветом земли и камней. Осмотрев выстроившийся перед его шатром отряд, принц Санджар остался доволен молчаливыми, решительными лицами головорезов-курдов. Умар Рахмон получил приказ отправляться за добычей…

В полдень того же дня, Сандра, сидящая у постели раненого Андре де Монбара, рассказывала ему одну из генуэзских легенд — о том, как ревнивый мавр полюбил белокурую дочь дожа и что из этого вышло, пока рыцарь не уснул под ее сказки о любви. Из тамплиеров в цитадели оставались лишь маркиз де Сетина, с интересом прислушивавшийся к ее рассказу и что-то записывающий в тетрадь, и граф Норфолк, погруженный в свои думы. Виченцо уже несколько дней с раннего утра исчезал из дома: по заданию де Пейна он оборудовал наблюдательный схрон на вершине Синая, и, пробираясь туда, следил за всеми перемещениями в лежащем по другую сторону горы Син-аль-Набре.

Бизоль с Роже отправились на «рыбную ловлю», а мессир с Зегенгеймом и Гораджичем ушли в крепость Фавор. Сандру заинтересовало то, что оставшиеся в цитадели оруженосцы как-то странно переглядываются и перемигиваются между собой. Она увидела в зеркальце, как Раймонд сделал за ее спиной знак остальным оруженосцам, и они стали по одному незаметно покидать цитадель. Ушел высокий англичанин Гондемар, согнувшись перед низкой дверью пополам; пятясь задом и непрестанно улыбаясь, вышел маленький китаец Джан; затрещал пол под огромным венгром Иштваном; надменно, как петух, ушел испанец Корденаль; незаметно выскользнул бесцветный Аршамбо; пробормотав что-то, удалился косоглазый Нивар; протиснулся в двери толстяк Дижон; взглянув на девушку и смущенно покраснев, споткнулся на ровном месте и выбежал Раймонд Плантар. Все это было очень странно. Сандра поправила одеяло на постели Монбара и подошла к двери. В зарослях мелькнул плащ Раймонда; нагнувшись, он исчез у входа и пещеру. Не долго думая, Сандра последовала за ним…

Могильный холод пронзил ее тело, когда она вступила под низкие своды пещеры; где-то впереди засветился огонек свечи. Идя по направлению к нему, девушка чувствовала, что пол уходит из под ног. Коснувшись рукой осклизлой стены, содрогнувшись от отвращения, она двинулась вперед. Узкий коридор сворачивал влево, затем — еще один поворот, и перед ней открылась просторная подземная зала, куда пробивались слабые пучки света сквозь трещины в горной породе. С высоких потолков свисали ледяные глыбы, а в глубь залы уходило широкое озеро, напоминающее серебряное блюдо. Восемь человек — оруженосцы рыцарей — разместились на его берегу, рассевшись на камнях или опершись на мечи. Голос Раймонда, хотя он говорил шепотом, звонко разносился по всей зале. Сандра притаилась возле стены, скрытая полумракам, и прислушалась к разговору.

— …мессир сказал: постоянно тревожить сельджуков, и я думаю — не дело, если мы будем отсиживаться в цитадели. Все ли вы согласны совершить со мною ночную вылазку? — фигура Раймонда, вытянувшегося и возмужавшего за последнее время, выглядела еще по-юношески угловатой, а твердостью голоса он старался подражать Гуго де Пейну.

— Я не прочь! — согласился Дижон, который был старше его на два года, а комплекцией уже напоминал Бизоля де Сент-Омера.

— Но прежде всего надо выбрать руководителя, — уточнил кабальерос Корденаль. — Я из вас самый опытный, значит, мне и выпадет эта нелегкая задача. Увы! — и он надменно сложил на груди руки, считая вопрос решенным. Иного мнения придерживался оруженосец графа Норфолка.

— Позвольте, — поправил его Гондемар. — Я ничуть не уступаю вам в летах и опыте. Кроме того, мой дедушка приходился двоюродным братом самому графу Кенту.

— Не знаю такого! — отрезал Корденаль.

— Естественно. Не в каждой захудалой провинции Испании знают это имя.

Готовый вспыхнуть спор остановил оруженосец Андре де Монбара — Аршамбо:

— Давайте бросим жребий, — предложил он. — И на кого он падет, тот в возглавит нашу вылазку в лагерь сельджуков.

— А ежели это будет Джан? — и Корденаль презрительно ткнул пальцем в сторону маленького китайца.

— Что вы имеете против нашего друга? — подал голос молчаливый гигант Иштван, из тела которого умелый портной смог бы выкроить четырех Джанов.

— Действительно, рука судьбы — рука Бога, — произнес косоватый Нивар, который за время службы у Роже де Мондидье так научился играть в кости, что не сомневался в своих способностях выбросить любую цифру. Слазив в карман, он подбросил на ладони игральные кости. — Нас здесь восемь человек. Начнем?

— Девять! — выступила из тени Сандра. — Я познакомилась с вами как оруженосец Виченцо Тропези; им и остаюсь до сих пор по собственной воле. Или есть возражения?