А. Сахаров (редактор) - Исторические портреты. 1762-1917. Екатерина II — Николай II

Единственно, что Павлу было доступно, это сфера его частной жизни. Но и тут Екатерина часто пренебрегала его личными интересами, вела себя с сыном достаточно бесцеремонно и без должного такта. Малопочтительным, мягко говоря, было и отношение к нему придворной челяди, приближенных к императрице вельмож и фаворитов-временщиков, от которых он терпел и наглые выходки, и бесчисленные мелкие уколы своему самолюбию. Сначала это были, например, ненавидевшие Павла Григорий Орлов и его братья, затем, что для него было особенно обидно, всесильный Г. А. Потемкин, ставший фактически соправителем Екатерины II, чего так безуспешно добивался сам Павел, а в конце ее жизни — заносчивый и недалекий П. А. Зубов, позволявший себе безнаказанно третировать наследника.

Нечего и говорить, что Павел с его тонкой нервной организацией и легкой возбудимостью, с верой в свое особое предназначение, крайне болезненно переживал и вынужденную бездеятельность, и ущемление своих великокняжеских и просто человеческих прав.

В апреле 1776 г. от мучительных родов умирает великая княгиня Наталья Алексеевна. Павел убит горем. Екатерина же, не щадя состояния сына, не находит ничего более уместного, как чуть ли не у смертного одра рассказать ему о найденных в бумагах покойной великой княгини письмах, проливающих свет на тайную связь ее с Андреем Разумовским. Для Павла это была травма, от которой он не скоро оправился: впервые в жизни перед ним раскрывалось предательство самых близких и самых верных людей.

В сентябре того же года Павел под давлением матери женится вторично, но предварительно совершает поездку в Берлин для знакомства с невестой — внучатой племянницей прусского короля Фридриха II принцессой Вюртембергской Софией-Доротеей, ставшей в России великой княгиней Марией Федоровной. В декабре 1777 г. у них рождается сын Александр — великое, долгожданное событие при дворе. Связывая теперь с новорожденным будущее Дома Романовых, Екатерина II не скрывает от сына и невестки, что считает их неспособными вырастить наследника, и с поразительной для матери черствостью отлучает Павла и великую княгиню от внука и берет на себя все заботы по его воспитанию (точно также полтора года спустя она отстранит великокняжескую чету от их второго, только что родившегося сына — Константина). Екатерина, словно бы не задумываясь, воспроизводит ситуацию двадцатитрехлетней давности, когда Елизавета отлучила ее саму от воспитания Павла. Павел воспринял вторжение Екатерины в жизнь его семьи, по точному выражению Н. К. Шильдера, «как новое нарушение его законных прав. Чаша терпения Павла Петровича переполнилась, сердце прониклось желчью, а душа гневом». Разумеется, он не мог удержать своих чувств, и «добрые отношения матери к сыну испортились вконец и на этот раз безвозвратно».

В 1781 г. Екатерине II удалось заинтересовать великокняжескую чету через близких к ней лиц в путешествии в Австрийскую империю с ее итальянскими владениями. Предполагалось, что оно послужит сближению с этой страной, которая могла бы оказать содействие России в борьбе с Турцией за Северное Причерноморье. Павел и Мария Федоровна с охотой откликнулись, но просили согласия императрицы на посещение в ходе путешествия и Пруссии. В дальнейшем его маршрут был расширен за счет других европейских стран, но Пруссия была из них решительно исключена. И не потому только, что к тому времени стали сильно портиться отношения России с Пруссией. Екатерина II хотела при этом досадить Н. И. Панину — давнему и убежденному приверженцу российско-прусского союза и так называемой «Северной системы». Но вместе с тем она не желала поддерживать в Павле уже ярко проявившейся тогда симпатии к Фридриху II и вообще к прусским военным и общественным порядкам.

Однако внешнеполитические соображения играли здесь далеко не единственную роль. Рассчитывая на длительное отсутствие сына и невестки в Петербурге (их путешествие под именем графов Северных продолжалось более года — с сентября 1781 по ноябрь 1782), Екатерина стремилась хотя бы на время отдалить их от подрастающих сыновей, своим монопольным влиянием на которых она дорожила превыше всего. Великокняжеская чета почувствовала тут что-то недоброе, тревога и подозрения омрачили отъезд, придав ему окраску чуть ли не ссылки, Павел полагал, по словам Н. К. Шильдера, «что императрица преднамеренно желает удалить его за границу для достижения каких-либо сокровенных целей».

Во время пребывания за рубежом раздосадованный и оскорбленный Павел в разговорах с царственными особами резко осуждал режим Екатерины II и ее политику, допуская даже личные выпады против матери, не скупился он и на обличения ближайших сановников императрицы — своих исконных недоброжелателей, называя поименно Г. А. Потемкина, братьев А. Р. и С. Р. Воронцовых, А. В. Безбородко.

Из конфиденциальных источников Екатерине II стало известно о несдержанности Павла, и нетрудно было догадаться, какая реакция последует с ее стороны. К тому же доверие к великому князю было сильно подорвано еще одним сокровенным обстоятельством, непредвиденно всплывшим на поверхность как раз в бытность его за границей.

Среди приближенных к Павлу числился флигель-адъютант императрицы полковник П. А. Бибиков — сын генерал-аншефа А. И. Бибикова, маршала знаменитой Уложенной комиссии 1767-1768 гг., руководившего подавлением Пугачевского восстания и тогда же, в 1774 г., умершего. Он был теснейшим образом связан с братьями П. И. и Н. И. Паниными. Н. И. Панин еще в юношеские годы Павла ввел А. И. Бибикова в его круг. Сохранились письма великого князя к А. И. Бибикову, исполненные дружеских и теплых чувств, А. И. Бибиков был на стороне наследника и его окружения в их противоборстве с Екатериной II. А. С. Пушкин писал в «Замечаниях о бунте», что «Бибикова подозревали благоприятствующим той партии, которая будто бы желала возвести на престол государя великого князя», и что «он не раз бывал посредником» между императрицей и великим князем. Пушкин же свидетельствовал, что «свобода его мыслей и всегдашняя оппозиция были известны». Бибиков-сын, несомненно унаследовавший политические пристрастия отца, также входил в «партию» наследника, состоя, в частности, в особо близких отношениях с другом детства и единомышленником Павла князем Александром Борисовичем Куракиным. Куракин сопровождал Павла в заграничном путешествии, и в начале апреля 1782 г. П. А. Бибиков отправил ему со специально посланным курьером крайне доверительное письмо, полное скрытых инвектив в адрес екатерининского правления: «Кругом нас совершаются дурные дела», и надо быть абсолютно «бесчувственным, чтобы смотреть хладнокровно, как отечество страдает», отчего «разрывается сердце». Не скрывал автор письма и личной неприязни к Г. А. Потемкину зашифровав его имя общепринятым, видимо, в панинском кругу прозвищем: «Кривой, по превосходству над другими, делает мне каверзы и неприятности». Как ни мрачно «грустное положение всех, сколько нас ни есть, добромыслящих, имеющих еще некоторую энергию», только этими «добро-мыслящими», их желанием и способностью действовать и поддерживается «надежда на будущее и мысль, что все примет свой естественный порядок». В сочетании же с заявленной автором в конце письма готовностью «найти случай», чтобы «доказать их императорским высочествам» свою привязанность и преданность «не словами, а делом», способы осуществления этих «надежд» обретали более чем многозначительный смысл.